Ирзабеков Фазиль Давуд Оглы Русское солнце

6. Русь Святая


     Святая Русь... часто мы произносим это привычное словосочетание как нечто само собой разумеющееся, не задумываясь, - а почему, собственно? Приходилось ли вам слышать, скажем, о святых Казахстане, Эстонии, Америке, Ираке, Китае, Мадагаскаре, Австралии, ... можно продолжать этот ряд бесконечно долго, не находя убедительного разъяснения загадочному феномену. Согласитесь, нам и в голову не придет сомневаться в глубоко органичной связке двух коротких слов, их непреходящей, какой-то тектонической незыблемости.
   ...Приход, в котором по мере сил тружусь, расположен на высоком живописном берегу канала имени Москвы. В лихую годину безбожной власти над его сооружением трудились сотни тысяч невинно осужденных людей, политических заключенных, получивших лихое прозвище зэков. Среди этих людей, страдающих от непосильного труда и издевательств, было немало священнослужителей. Наш деревянный храм Георгия Победоносца, которому ныне более двухсот тридцати лет, был к тому времени закрыт и служил для многих из них местом ночлега. Так вот, как свидетельствуют очевидцы, именно на этом участке грандиозного строительства их было более всего. Здесь они умирали сотнями, здесь же их спешно зарывали в эту землю. А теперь ответьте сами, - какая эта земля, каждая горсть которой полита кровью и потом священномучеников, и в которой поныне покоится их прах. Вспомним, сколько таких каналов прорыто по всей нашей земле, сколько таежных лесов порублено, сколько возведено великих строек, гидроэлектростанций, проложено дорог, добыто руды... и разве ж только в новейшей нашей истории. Во все времена, во всех государствах люди погибали за родную землю. Это так естественно, так правильно. Что же касается России, бесконечные сонмы полчищ, во все времена идущих на нее войной, все это, по выражению Ивана Шмелева, "мировое окаянство" шло против Христа, образ которого и поныне пребывает незамутненным в сердце каждого истинно русского человека. И без Которого он не мыслил и не мыслит себе подлинной жизни. А они все лезут и лезут на Русь, посягая не только на землю и ее богатства, но и на души наши и детей наших: разномастные легионы тех, кто так и не принял Богочеловека и распял Его, из века в век готовя трон Человекобогу, устилая его страшный путь кровью и плотью лучших русских людей.
   Кажется, нет ни пяди русской земли, в которой не покоились бы люди - мученики, великомученики, страдальцы за Православную веру, за Богородицу, за Христа и святых Его угодников во все времена отечественной истории. Как же тонко прочувствовал это Федор Тютчев, написавший строки:
  
   Отягченный ношей крестной,
   Всю тебя, земля родная,
   В рабском виде Царь Небесный
   Исходил, благословляя.
  
   Помню, как рассказал об этом одному знакомому. Потом звонит, представляешь, говорит, после этого не могу даже плюнуть на землю. Поведал-то не ему первому, а вот надо же...
   Воистину, Русь - это высочайшее дерево с вечнозеленой величественной кроной, корнями своими уходящее в Небо.
   Так было во все времена, так совершается и поныне. И не в этой ли земле обрели, наконец-то, покой сотни замученных наших мальчиков: избитых, поруганных, порубленных и обезглавленных, жертв чеченской войны, отказавших - подобно Евгению Родионову и его боевым товарищам - потерявшим всяческий человеческий облик бандитам, казалось бы, в малом: снять с себя нательный православный крестик.
   Святая Русь - это, как оказывается, не только древний символ, напоенный божественной поэтикой. Русская земля свята не только мистически, ее тысячелетняя святость осуществилась и на физическом уровне, она и вправду свята. Как и весь строй души истинно русского человека, как он был задуман Творцом.
   Им, а не большевиками, ввергнувшими Россию в катастрофу, не лукавыми либералами и не суемудрыми интеллектуалами-безбожниками. А ведь именно его, русского человека, во все время придумывают: то декабристы, то народовольцы, то разночинцы с демократами всех мастей, то идеологи коммунизма, теперь вот политтехнологи (слово-то какое!?). Все эти "пиджачники" и "плохо крещенные приват-доценты", по меткому выражению Василия Львовича Величко. Он же, вопреки их мудрствованиям, в лучших сыновьях и дочерях своих, и поныне пребывает с немеркнущей иконой Христа, начертанной в самом его сердце, неугасимым фаворским светом, дивно озаряющим и согревающим его душу, и нетленным, не оскверненным русским языком на устах. Без таинственного сплетения этих двух начал - русского языка и православной веры - русскому человеку, по замыслу Божию о нем, состояться просто невозможно. И еще одна немаловажная особенность: чтобы физически болело сердце всякий раз, когда плохо говорят о России, когда ее обижают и унижают.
   О том же, что случается с русским человеком, когда он бывает отлучен от этих основополагающих для него начал, куда как красноречиво свидетельствует вся наша национальная история, и, не в последнюю очередь, кровавая драма последнего столетия, отзвуки которой болью отдаются в нас и поныне.
  
   Поймал себя на том, что с особенной тихой радостью люблю смотреть телепередачи с участием потомков русских эмигрантов первой волны. Несмотря на некоторые особенности их произношения, они производят впечатление абсолютно русских людей. И, в первую голову, по той очевидной причине, что продолжают быть живыми носителями родной речи и Православной веры, унаследованной ими от родителей. Чего не скажешь о детях новых эмигрантов.
   Я не оговорился: не просто русскоязычие, а именно наличие в человеке русского языка как родного. Того, на котором видишь сны. И принадлежность к Русской Православной Церкви. Это очень важно, поверьте. Поясню: не подлежащим никакому сомнению вкладом в русскую литературу стали замечательные художественные произведения таких выдающихся литераторов, как Чингиз Айтматов, Рустам и Максуд Ибрагимбековы, Олжас Сулейменов, Фазиль Искандер, Чингиз Гусейнов и многих других русскоязычных писателей. Однако нам (как и им самим) и в голову не придет считать их русскими.
  
   Совсем неслучайно понятие народ в старославянском языке звучит как язык. "Разумейте и покоряйтеся, языцы, яко с нами Бог!" - возглашают в Церкви. Поразительную историю поведал некогда народный поэт России мудрый Расул Гамзатов в книге "Мой Дагестан". Как-то в Париже он встретил земляка-художника, который вскоре после революции уехал в Италию учиться, женился на итальянке и не вернулся домой. "Почему же вы не хотите возвратиться?", - спросил поэт. Тот ответил: "Поздно. В свое время я увез с родной земли свое молодое жаркое сердце, могу ли я возвратить ей одни старые кости?". "Приехав из Парижа, - продолжает автор, - я разыскал родственников художника. К моему удивлению, оказалась еще жива его мать. С грустью слушали родные, собравшись в сакле, мой рассказ об их сыне, покинувшем родину, променявшем ее на чужие земли. Но как будто они прощали его. Они были рады, что он все-таки жив. Вдруг мать спросила: "Вы разговаривали по-аварски?". "Нет. Мы говорили через переводчика. Я по-русски, а твой сын по-французски". Мать закрыла лицо черной фатой, как закрывают его, когда услышат, что сын умер... После долгого молчания мать сказала: "Ты ошибся, Расул, мой сын давно умер. Это был не мой сын. Мой сын не мог забыть языка, которому его научила я, аварская мать".
   Глава эта завершается стихотворением "Родной язык", отрывок из которого не могу не привести здесь:
  
   ... И, смутно слыша звук родимой речи,
   Я оживал, и наступил тот миг,
   Когда я понял, что меня излечит
   Не врач, не знахарь, а родной язык.
  
   Кого-то исцеляет от болезней
   Другой язык, но мне на нем не петь,
   И если завтра мой язык исчезнет,
   То я готов сегодня умереть.
  
   Я за него всегда душой болею,
   Пусть говорят, что беден мой язык,
   Пусть не звучит с трибуны ассамблеи,
   Но, мне родной, он для меня велик.
  
   Всякий раз, вспоминая эту историю, не перестаю изумляться суровой мудрости этой женщины. Родившись и состарившись в высокогорном ауле, она ведала о том, чего не дано постичь иным высоколобым мудрецам века сего. А какое царственное достоинство! Только вдумайтесь, ведь речь идет о языке очень небольшого народа. Небольшого, как выясняется, только в количественном измерении, - таком неубедительном. И как же обращаемся со своим языком мы?! Языком, на котором на протяжении многих столетий создавались величайшие творения мировой духовной и художественной мысли. Как прискорбно расточительны бываем мы подчас! Безусловно, это и от широты нашей, о которой уже так много сказано и написано, и от национального ощущения богатейших кладезей. Не будем же забывать о том, что неисчерпаемых кладезей не бывает, сорить же богатством и швырять драгоценностями - прерогатива богатого. А как пробросаемся?!
   С какой скрупулезностью прописаны государством всевозможные законы и положения, регламентирующие охрану и добычу полезных ископаемых, алмазов, нефти. Только тронь - руку оторвут, а то и голову! И разве же не настало давным-давно время принять на самом высшем уровне - после всенародного обсуждения - Закон о защите русского языка как важнейшего национального достояния?!
  
   Прискорбно, но целые народы, считающие себя цивилизованными, да что там народы - континенты - продолжают жить так, словно и не было никогда Христа. И что совершенно непостижимо для сознания православного человека - без святых! Без такого привычного для простой деревенской русской бабушки и непонятного иному продвинутому европейцу молитвенного общения. Вообразите: обращаясь мысленным взором к Небесам, мы молим о тех, кто покоится в святой земле, лучшие из которых, спасшиеся, снискавшие венцы, прославленные Богом, молят о нас, пока еще живущих на этой святой земле. Мы живем по вертикали!
   Как же мы богаты, да мы просто сказочно богаты, что там Гарун аль Рашид! Как преизобилует любовь, обращенная на нас. Поясню: крымский татарин называет родину "ана вэтэн", что значит родина-мать. Азербайджанец скажет о родной земле "ана торпаг", что есть мать-земля. И, конечно же, у каждого человека -независимо от цвета кожи и разреза глаз - есть та единственная мама, что даровала ему жизнь.
   Но мы все равно богаче, ведь у каждого из нас есть еще и крестная мать. Та, что призвана печься о нас не менее, а то и более собственной нашей матери. И прежде, - о нашем духовном возрастании, о нашем спасении. Сколько русских людей могли бы поведать удивительные истории о том, как неустанными стараниями, горячей молитвой своей крестной матери ко Христу, Богородице, святым угодникам Божиим были отмолены и спасены.
   И еще Матерь-Церковь, где рождаемся для вечной жизни в таинстве Святого Крещения, и в лоне которой благословенно пребываем до скончания дней наших. И которая нас, окаянных, с нарастающим год от года страхом Божиим от сознания собственного несовершенства и недостоинства, сподобляет, тем не менее, причащения Святых Христовых Таин. Освящает все пути наши, молится о здравии нашем, венчает наш брак, освящает наши жилища, поставляет нам духовных пастырей... когда же настает срок, благословляет сам уход наш, продолжая без устали молиться об упокоении наших душ.
   А еще Матерь Небесная, Пресвятая Богородица. Та, что Присноблаженная и Пренепорочная, Честнейшая Херувим и славнейшая без сравнения Серафим, Всецарица, Матерь Света, Невеста Неневестная, Предивная Лествица, связавшая Небо и землю... наша Небесная Заступница, к которой взываем в своих бедах и скорбях: "...яко не имам иныя помощи разве Тебе, ни иныя предстательницы, ни благия утешительницы, токмо Тебе...".
   Можно ли не памятовать о том, что мы являемся обладателями единственной веры, где Бог - только вдуматься! - есть наш Небесный Отец. И это не просто метафора, вот и святой апостол Павел свидетельствует: "Но когда пришла полнота времени, Бог послал Сына Своего (Единородного), Который родился от жены, подчинился закону, чтобы искупить подзаконных, дабы нам получить усыновление. А как вы - сыны, то Бог послал в сердца ваши Духа Сына Своего, вопиющего: "Авва, Отче!" Посему ты уже не раб, но сын; а если сын то и наследник Божий через Иисуса Христа" (Гал 4, 4-8). Но разве ж не бывает среди людей так, что отец и сын перестают быть близкими людьми, не дружат меж собой? Увы, часто. Нас же, устами святого апостола Иоанна, называет Своими друзьями Сам Бог, только послушайте: "Вы друзья мои, если исполняете то, что я заповедаю вам. Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего" (Ин 15, 14-16). Разве ж такое может даже присниться, - всем нам есть за что неизбывно благодарить Христа!
   Был у нас еще отец, воистину отец всем народам некогда великой и славной империи, любимый и любящий. С его гибелью многое несчастливо изменилось в Отечестве нашем и судьбах наших, померкло, а то и попросту исчезло, как и строчка "Императору споборствуй" перед "путешествующим спутешествуй" в вечернем молитвенном правиле. Только и слышишь ныне сетования: а будет ли у нас снова Царь, так он нужен России, тяжко без него. И что ответить на это? Ну, был у нас государь. И что же мы с ним сделали? Как поступили с его женой, детьми, близкими? Что сотворили со всей державою нашей? Куда важнее, наверное, прежде иметь царя в голове. А там, глядишь ...
  
   Одно из воспоминаний детства связано с бабушкой, мамой моего отца, рано заменившей мне мать. Бывшая рабфаковка, она была учительницей начальных классов, единственная в нашей большой семье получившая высшее образование на азербайджанском языке. Вспоминая "бывшую жизнь", дочь купца первой гильдии, разоренного большевиками, и жена революционера, она вздыхала украдкой, повторяя чуть слышно: "Язых Николай! Язых Николай!". Какого такого Николая жалеет она, недоумевал я тогда, ведь "язых" значит несчастный. Да не было в нашей родне и среди близких никакого Николая, это я знал точно! А оказалось, был. Так моя покойная бабушка Бадам-ханум все сокрушалась, жалея казненного русского Царя. Давно это было.
   А тут забежала как-то соседка с нижнего этажа, неплохой в принципе, человек, моя ровесница. Просит помочь: внуку Саше, говорит, в школе задали написать доклад про Николашку.
  
   Еще всплывают в памяти почти четырех десятилетней давности улыбки моей московской родни (а фамилия наша - для тех, кто понимает - в первопрестольной ведет счет вот уже пятому поколению), когда слышали из уст юного своего гостя выражения, кажущиеся им забавными. Но дело-то как раз и было в том, что я родился и жил в николаевском доме, гонял велик по Николаевской. Старые бакинцы по сию пору дореволюционное время называют не иначе, как николаевским.
   В одном я не прав. Когда сказал, что он - Царь наш - был. Он есть и поныне, и пребудет с народом своим, покуда теплится в последнем вера во Христа и Богородицу, пока молит он о предстательстве угодников Божиих и в их блистательном сонме святых Царственных страстотерпцев: императора Николая, императрицу Александру, царевича Алексия, великих княжон Ольгу, Татиану, Марию и Анастасию, преподобномученицу великую княгиню Елисавету...
   В свое время в Москве с помпой прошел антифашистский съезд, о чем не преминула сообщить пресса. Причем, начался он, как было упомянуто в газетных статьях, с кинопоказа галереи самых известных фашистов двадцатого века, где среди извергов рода человеческого, которых здесь и упоминать-то не хочется... последний русский Царь, уже прославленный к тому времени нашей Церковью. Но мы и это проглотили. Или попросту не заметили? Как не заметили когда-то и не содрогнулись от страшного злодеяния, совершенного в ночь на 17 июля 1918 года в Екатеринбурге, в подвале дома купца Ипатьева.
  
  -- Кто ты?
  -- Русский.
   Из века в век, называя себя, русские люди, - в отличие от иных народов - отвечают не на привычный вопрос кто, а на вопрос какой. Тем самым, даже не отдавая в этом отчета, избирая не примитивно биологическую, а иную качественную доминанту. И именно русскость, как явление высшего порядка, продолжает оставаться непостижимым феноменом всех времен и народов, вызывающим различные суждения и толки, подчас взаимоисключающие, по сей день. Это о ней так удивительно и прозорливо, как умел это делать только он, писал Федор Достоевский, называя русских всечеловеками, вселенскими. И как же обедняют собственную страну, ее культуру и науку, литературу и искусство те, кто и поныне с прискорбным упорством обосновывают понятие русскости, исходя исключительно из биологической составляющей. И дело даже не в том, что сотни светочей отечественной культуры, истории, науки и религии: те же Достоевский, Пушкин, Лермонтов, Даль, Куприн, Мандельштам, Шостакович, Суворов, Барклай-де-Толли, Багратион, Чапаев, Ахмадуллина, Ким, Окуджава, Левитан, Рихтер, Вахтангов, Симонов, Светлов, Хуциев, Данелия и многие-многие (этот список можно продолжать до бесконечности) иные при такой остановке вопроса должны быть попросту сброшены с высокого борта Русского Корабля. В этот "черный список" наверняка будут вписаны многие и многие имена последней российской царствующей династии. А также - страшно даже помыслить, - Святитель Николай, великомученик и Победоносец Георгий, великомученик и целитель Пантелеимон, мученица Татиана, великомученицы Варвара и Параскева, венчающие Собор новомучеников и исповедников российских святые царственные страстотерпцы, великая княгиня Елизавета Федоровна, заживо погребенная большевиками в шахте, преподобный Пафнутий Боровский, архиепископ Крымский Лука (Войно-Ясенецкий), сотни и сотни имен...
   Да только здесь, в России, и могли, да и по сей день, слава Богу, могут рождаться и проживать свою неповторимую жизнь русские немцы, русские евреи, русские корейцы, русские татары, да мало ли... Автору этих строк приходится все чаще и чаще встречать даже русских азербайджанцев и, в их счастливом числе, окруженных любовью и почитанием православных пастырей. Как замечательно это высочайшее родство, когда "крови не родной, а души одной".
   Задавая в различных аудиториях один и тот же вопрос, кто же из наших святых "самый русский", неизменно слышишь в ответ: Николай Чудотворец. И это поразительно, ведь речь идет о человеке, который не только родился и вырос вдалеке от России задолго до ее Крещения, но и, возможно, не имел представления об этой стране. Но, вопреки всему, - самый русский! И именно потому в одной из своих замечательных проповедей, произнесенных в 1949 году, святитель Лука скажет: "Обратим свой взор направо - там возвышаются горы, на вершинах которых видим пророков, патриархов во главе с Авраамом, апостолов, сонмы мучеников Христовых, сияющую светом плеяду святителей и впереди них - Николая, чудотворца Мирликийского".
   Вспоминаю в этой связи, как около шести лет назад названивал из Москвы знакомому игумену в Сергиев Посад, в гимназию, которая была к тому времени передана его заботливому попечению. И слышал всякий раз от охранника: "Батюшка у Прасковьи", приходя от этого в немалое смущение, зная Его Высокопреподобие как человека строгих правил, теряясь в мыслях... пока не сообразил, наконец, что искать мне его надо, конечно же, в храме великомученицы Параскевы, где он и был настоятелем. И как естественно было бы, наверное, удивление того человека, как и многих простых русских людей, если б взялись им пояснять, что многие русские святые, знакомые им, любимые ими с самого детства, и молитвами к которым были спасены и сохранены, родились не в России, а в далеких от нее странах, были "не русскими". И не только удивление, но и, возможно, обида. Сподобился же автор этих строк более тридцати лет тому назад, только-только сдавший на отлично научный атеизм, обидеть бабушку своей однокурсницы, с которой дружил, безапелляционно заявив ей, попытавшейся робко отстоять бытие своего Бога, что на шее своей она носит (прости меня тогдашнего, Господи!) изображение еврея. Мне она возражать не стала, а только внучка передала потом слова ныне покойной Александры Михайловны, бабы Шуры, добрейшей души человека, никогда, впрочем, не читавшей книг, полные еще и недоумения: "Ну, зачем он так? Он что, не знает, что Христос - русский?!". Тогда не знал.
   "Кто имеет заповеди мои и соблюдает их, тот любит Меня; а кто любит Меня, тот возлюблен будет Отцем Моим" (Ин 14, 21). Непостижимым для нас, смертных, Промыслом Божиим эти слова Христа Спасителя наиболее полно, с детской доверчивостью были восприняты и исполнены людьми, называющими себя русскими. А теперь ответьте сами: если из превеликого множества детей, наиболее похожими на Отца стали русские дети, возлюбившие и почитающие именно таковых святых, то каковым должен называться Сам Отец их? И если кого-то продолжают смущать многие непривлекательные внешние стороны нынешнего бытования русского человека, несовместимые, по их мнению, с избранностью, то - только всмотритесь - это так напоминает земную жизнь Самого Христа, пришедшего не во славе, а в "зраке раба", не имеющего где главу приклонити, оболганного и избитого, поруганного и распятого.
  
   Замечено, что ретивые сторонники "биологизма" чаще всего оказываются вовсе не православными людьми, а неоязычниками всех мастей. Они не гнушаются посягать даже на Христа, призывая соплеменников вернуться к забытым русским национальным богам, к нормам и нравам того далекого времени, которое они считают благословенным, - до навязывания народу, как они утверждают, иудаистской религии, как они смеют называть христианство. Бог им судья.
   Мы же в очередной раз поразимся тому, как животворная энергия добра и блага, счастливо заключенная в подлинной русскости, самым непостижимым образом сподобилась очеловечить даже гнетущую мертвечину коммунистической идеи. Это ведь она, обнаружив свою полную нравственную несостоятельность, прибегла-таки к Христовым заповедям, окрестив их на свой лад "Моральным кодексом строителя коммунизма".
   Некогда Виссарион Белинский в известном эссе, со свойственной ему неистовостью, звал своих современников в театр. Мне же, нынешнему, больше по душе Православный русский храм. Ибо только здесь, в этих стенах, самым непостижимым образом продолжает пребывать в первозданной своей небесной красоте Русь - не оболганная и не загаженная, Предивная и Преблагословенная, Русь преподобного Сергия. Русь Святая.
   Она так нуждается в нас, в нашей любви! Кажется, только полюби ее всем сердцем, а там и до Царствия Небесного недалеко. Не случайно поэтому предателей Родины испокон называли здесь христопродавцами. Народное сознание безошибочно идентифицировало это тягчайшее преступление с богоотступничеством. И не эти ли сокровенные чувства владели душою нашего национального гения Сергея Есенина, когда рука его выводила:
  
   Если кликнет рать святая:
   Брось ты Русь, живи в раю,
   Я скажу - не надо рая,
   Дайте родину мою...
  
   Вот и у Гоголя, в одном из писем, находим это удивительное прозрение о России: "...Кроме свойства родины, есть в ней что-то еще выше родины, точно как бы это та земля, откуда ближе к родине небесной".
   Ныне же на этой самой родине новоявленные саддукеи и фарисеи отечественного мутноватого разлива подняли просто вселенский шум вокруг, чего бы вы думали, - робких попыток, предпринятых исконным населением факультативно (!) преподать своим чадам знания об основах Православной культуры. Без чего просто невозможно "самостояние", по меткому выражению Пушкина, русского человека. Как ныне водится, при каждой попытке неравнодушных представителей коренного населения предпринять шаги, связанные с обретением национальных корней, восстановлением утраченных исторических и культурных связей, посыпались обвинения чуть не во всех смертных грехах. В том числе, и в национализме. Принялись стращать на все лады: дескать, это неминуемо приведет к возникновению межнациональной розни. Аналогичный вопрос был задан и автору этих строк во время беседы, состоявшегося на радиостанции "Радонеж". И тогда, и сейчас глубоко убежден, что ознакомление школяров (а также их родных и близких) с основами Православной культуры может способствовать лишь стабилизации морально-психологической обстановки в российском обществе. И вот почему.
   Вспомним, когда воспитанный человек приходит в гости, он - к этому обязывает этикет - не должен самостоятельно усаживаться за стол, терпеливо ожидая того момента, когда хозяева сами усадят его по своему усмотрению, руководствуясь при этом собственными мотивами. Что абсолютно нормально! Нынешняя же ситуация в большом и гостеприимном Русском Доме такова, что превеликое множество непрошеных гостей не только не считает нужным дождаться соответствующего приглашения, но уже давно норовит спихнуть с собственного его места самого хозяина.
   Главная цель изучения основ Православной культуры видится именно в том, чтобы пробудить в русском человеке национальное достоинство. Именно достоинство, а не чувство национального превосходства над кем-либо, как это пытаются порой интерпретировать. Даже на домашних животных (да простится мне такое сравнение!) принято заводить родословные. Чрезвычайно важно осознать именно сегодня, что подлинная история культуры России, ее духовный рост начались не после пресловутого 1917 года, как десятилетиями вдалбливалось в общественное сознание. И что она неразрывно связана с Православной верой, и только в этой нераздельности подлежит как изучению, так и последующему научению. Поверьте, обогащенный этим новым для него знанием, качественно иным ощущением себя и своего народа в стране и мире, обновленный русский человек и вести себя будет иначе, с невиданным доселе достоинством. Как у себя в Русском своем Доме, так и за его пределами. А может этого-то и боятся его многочисленные, скрытные и явные, недруги?!
   Так отчего же не ополчились они на тех, кто вот уже два десятилетия глумится над этим народом и его будущим, - детьми?! Кто выливает потоки ядовитой заразы в неокрепшие души маленьких людей через экраны телевизоров, этих, по чьему-то меткому выражению, икон дьявола, через лживые учебники, искажающие историю нации, через программы, подспудно вдалбливающие в детские головы блудливые мысли и чувства. И добились-таки некоторых успехов. Даже те единичные средние общеобразовательные заведения, в которых представители коренной национальности страны хотели бы воспитать своих детей в национальном духе, стыдливо называются ныне школами с русским этно-культурным компонентом. Вместо краткого и емкого - русская школа.
    
   Что касается политкорректности и толерантности (слова-то какие!), то наше трепетное отношение к этим заморским понятиям вообще заслуживают отдельного разговора. Что касается первого, то оно заключается ныне в том, что негров, к примеру, нельзя называть неграми. Отныне их следует называть африканцами или афроамериканцами, - в зависимости от того, откуда родом. А не политкорректно это, видимо, по той причине, что само слово negro в переводе с испанского значит "черный". Так их наверняка назвали первые колонизаторы, среди которых - держу пари - не было ни единого русского. А потому русским людям, за исключением единиц, даже в голову не может придти, что слово негр может содержать нечто обидное. Русский человек называет, и, хочется верить, еще долго будет называть негров неграми так же, как называет китайцами китайцев, татарами татар, а азербайджанцами азербайджанцев. Впрочем, последних все чаще называют в России "азерами", что в переводе (ну, кто бы мог подумать!) - пламень. Ведь буквально Азербайджан - это пламенная, огненная душа. То ли темперамент тут замешан, то ли щедрые запасы нефти и газа, которыми издревле наделен этот край. Про армянина же можно услышать пренебрежительное "хачик", что в переводе - крестик. Да-да, "хач" по-армянски - крест, отсюда популярное национальное мужское имя. Так и грешим всуе.
   Поэт Владимир Маяковский отчеканил некогда хрестоматийное: "Да будь я и негром преклонных годов, и то без унынья и лени, я русский бы выучил только за то, что им разговаривал Ленин". Так вот здесь, на мой взгляд, некорректность, если не сказать хуже, содержится именно в конце, а не в начале фразы. Парадоксально, но "черными" негров в России никогда не называли (не в пример Баку, где мои бывшие чернокожие студенты очень на это обижались): ни когда их было мало, ни теперь. Чего нельзя сказать о выходцах из южных и восточных просторов некогда великой державы, наводнивших ныне российские города и веси. Думается, что причиной тому, главным образом, даже не иной цвет волос или оттенок кожи. И даже не род занятий, который чаще всего тоже отличен от коренного местного, и здесь откровенно не в чести. Наверняка это от того гнетущего (не светлого!) впечатления, которое неизменно производят на открытую русскую душу флюиды, исходящие от групп пришельцев, отгородившихся непроницаемым враждебным частоколом иного языка, нравов, манеры поведения. И разве ж непонятно, что черной может быть только душа, потому как иной конкретный рыжий может посеять в России столько мрака!
  
   Как ни прискорбно, но мы, нынешние, толерантные и политкорректные, боимся обидеть кого угодно: национальные и сексуальные меньшинства, правых и неправых (этих особенно), своих и чужих (этих не приведи Господь!). Не боимся обидеть только Христа. Что же касается пресловутой толерантности, то на этот счет запомнилась остроумная реплика на одной из Рождественских чтений профессора Медведевой Ирины Яковлевны, замечательного ученого-психолога и блестящего оратора. Она поведала о том, как ее вконец одолели с этим требованием, а именно - большей толерантности. Пришлось прикинуться простушкой и поинтересоваться, а как это можно сказать по-русски. Ей пояснили: терпимость. На что она, не растерявшись, ответила, что-де до революции в России были, так называемые, дома терпимости. Выходит, их правильнее было называть домами толерантности?
   Мы же, в свою очередь, задумаемся, - а не желают ли наши многочисленные радетели и впрямь превратить святой Русский Дом в один большой "дом толерантности"?!
  
   Свято место, как известно, пусто не бывает, как не бывает вакуума в пространстве, именуемом идеологией. А потому в сердечки наших детей и подростков, мятущиеся в поисках героев для подражания, не без злого умысла и при нашем же попустительстве, бесцеремонно распихивая благородных сказочных персонажей, втиснулись легионы туповатых атлетов с накаченными мышцами и пустыми глазами, жутких монстров и нагловатых агрессивных черепашек. Вдумаемся, совсем неслучайно один из былинной богатырской троицы Алеша Попович выходец из семьи священнослужителя, а ее центральная фигура, Илья Муромец, ныне святой небесный покровитель отечественных погранвойск. И разве ж не являются эти витязи воплощением гармонично - не только физически, но и духовно - развитых мужей. И достойным внимания примером, по словам поэта, "юноше, обдумывающему житье, думающего сделать жизнь с кого". К слову, поэт этот, все тот же Маяковский, так страшно распорядившийся своим недюжинным талантом (а ведь талант, по слову святых отцов, - поручение от Бога!) и жизнью, советовал своим юным современникам брать пример с Феликса Дзержинского, основателя и руководителя печально известной ЧК, - главной цитадели, разрабатывающей и осуществляющей многолетние изуверские планы беспримерного геноцида русского народа. Может, неслучайно поэтому, что и в анкете своей, в графе национальность, поэт-самоубийца отказался называться русским, записав "грузин".
  
   Что ж, надо признаться - усилия многих поколений западников, дали-таки свои ядовитые всходы. Многие наши молодые люди нет-нет, да и вздохнут ныне украдкой, глядя умильно в дальнюю заокеанскую сторону. Не оттого ли, что тамошние жители круглосуточно сияют "фирменными" улыбками, источая флюиды благоденствия и уверенности в завтрашнем дне? А зря! Все же не стоит потаенно вздыхать, наблюдая сцены демонстративной любви, щедро напомаженные жизнерадостным бриолином. Неизменно испытываешь за них чувство некоей неловкости, не покидает ощущение показушности: словно кто-то по театральному пылко изъясняется в нежных чувствах любимой в переполненном общественном транспорте. Возникают навязчивые ассоциации с дежурным общенациональным оскалом, именуемым почему-то улыбкой; по меткому же выражению профессора А.Ю. Осипова - гримасой улыбки. Вовсе не ратую за угрюмость, но даже она, являясь искренним проявлением отношения к конкретному событию или человеку, все же естественна. Чего не скажешь о вымученной долгими упражнениями со словом "сыр" мимической судороге. И не потому ли на глянцевитой незамутненной поверхности "лучшего из миров" нет-нет, да и разорвется очередной зловонный гнойничок. Это и изощренные убийцы усыновленных зачем-то малышей, малолетние расстрельщики собственных одноклассников или всенародное, без тени застенчивости и намека на деликатность сюжета, вовлечение нации в беспрецедентную по запредельному цинизму эпопею с домогательствами бывшего президента супердержавы к практикантке, с последующими разбирательствами на самом высоком государственном уровне неких пятен на некоем платье, позорная процедура сличения, подробный протокол которого был, без всякого зазрения совести, обнародован даже в нашей прессе... задумаемся, а ведь речь-то идет о выборном руководителе огромной нации, кичащейся высокой цивилизованностью, претендующей, к тому же, на мировое лидерство. Дабы скрыть позорный конфуз, можно использовать древнейший безотказный рецепт: побряцать накаченными мышцами, насылая с неба огонь на головы мирных жителей Сербии или Ирака. Между тем, именно в Месопатамии, междуречье Тигра и Ефрата, по преданию, и находился в самом начале человеческой истории рай, населенный первыми людьми. Интересно, знают ли об этом звездно-полосатые убийцы и их союзники?
   Несколько лет назад в Штатах разразился скандал, увы, не нашедший, по понятным причинам, освещения в отечественных средствах массовой информации. А затронул он весьма важную и, как оказалось, щепетильную тему этногенеза заокеанской нации. Здесь был обнародован новый научный взгляд на историю заселения Северной Америки. Он заключался в том, что первыми переселенцами с европейского материка, заложившими основы этой цивилизации, были в большинстве своем не только беглые каторжники и люди, не находящиеся в ладах с законом вообще. Как выяснилось, ими были еще и в огромной количестве... гомосексуалисты, которых в бескрайних просторах материка привлекала, прежде всего, возможность надежно укрыться от пуританских устоев Старого Света того времени. Предприимчивые американцы тотчас наладили, по этому случаю, выпуск компьютерных игр с соответствующими сюжетами и полными пикантных намеков сценками. Что, собственно, и вызвало скандал, о котором автор этих строк вычитал в ...специальном компьютерном журнале.
   А чего стоит недавний публичный восторг премьер-министра Великобритании по поводу легализации однополых браков. После же победоносного шествия по Альбиону богохульного и богомерзкого "Кода Да Винчи", как показали специальные опросы, 60 % нынешних британцев верят, что у Христа (прости нас, Господи!) и в самом деле была жена, дети. Словно речь идет не о древнейшей европейской стране, бывшей некогда оплотом христианства, которую и ныне возглавляет королева, помазанница Божия. Как это прикажете совместить?!
   Да, не все ладно в датском королевстве...
  
   Так стоит ли сокрушаться, подолгу косясь в закатную сторону, что не там-де угораздило народиться на свет Божий. Приноровимся же мерить собственную жизнь и судьбу своим, а не чужим аршином, не уподобляясь тем, кто, вопреки изобилию умных механизмов и еды, так и не может, как ни тужится, преодолеть комплекса культурной неполноценности. Соединенные Штаты - только вдумайтесь - моложе нашего Большого Театра! Но театр-то этот - далеко не первое и не главное достижение русской нации. И пусть историю России в течение семи десятилетий ушедшего века писали, да и поныне пишут, как водится, победители. Нынешнему же и всем последующим поколениям важно иное: не забывать, что за плечами народа незыблемые пласты высочайшей духовности и святости предков, величественной тысячелетней традиции. Достаточно вспомнить, сколько святых в роду у того же Пушкина, его прямых предков. Да и не только у него, а у многих и многих миллионов русских людей.
   Покойный ныне протопресвитер Алексий Киселев, бывший настоятелем в храме преподобного Серафима в Нью-Йорке, произнес некогда слова, преисполненные пронзительной сыновней любовью к Родине. Вслушаемся же в них и мы: "Тем, кто не был еще в России, очень советую побывать - прочувствовать, ощутить невидимое и не отвернуться от многого видимого". Как созвучны они страстному призыву Достоевского: "Судите русский народ не по тем мерзостям, которые он так часто делает, а по тем великим и святым вещам, по которым он и в самой мерзости своей постоянно вздыхает. А ведь не все же и в народе - мерзавцы, есть прямо святые, да еще какие: сами светят и всем путь освящают!"
  
   Преподобный Сергий Радонежский - игумен Земли Русской. Как часто приходится слышать эту фразу, и не только слышать, но и самому повторять, любуясь ее звучной красотой. Но едва ли задумываясь над ее подлинным смыслом. Так, во всяком случае, было с автором этих строк. Но случилось, что услышанная в очередной раз, она поставила его в тупик. И в самом деле, это что же получается, Россия - монастырь?! И как прикажете это понимать? Ведь в монастыре обитают монахи. А слово это происходит от латинского моно, что значит один. И это понятно. Гораздо больше, как мне кажется, русской душе говорит другое слово, означающее этот вид подвижничества - инок. И в самом деле, встречаясь с этими людьми, русский человек не мог не заметить, что при всей своей схожести с ним, эти люди все же иные. И дело тут вовсе не в той приметной глазу разнице во внешнем виде, и даже не в отсутствии привычного уклада жизни и семьи. Разве не встречал он в своей жизни разного рода отшельников, бобылей, да холостяков. Нет, разительное отличие этих людей, наверняка, виделось в иных, непонятных обывателю ценностях, о которых он едва ли мог догадываться. Словно они обитают рядом, но и в то же время в параллельном, ином мире. Где царят иные законы, где дорожат иными ценностями. Где, кажется иным сам воздух за высокими стенами обители.
   Вот и Россия испокон века чает жить по-иному. И оттого-то мир ее часто не понимает и не принимает. Да и понять не может. А потому и не оставляет в покое. И в самом деле, все чаще страна наша напоминает ребенка, который в тихом одиночестве играет в своем уголке в свои игрушки. А чужие взрослые все лезут и лезут к нему, пристают, поучая своим правилам, докучают. Дитя же устало и беззлобно твердит им: да, не лезьте ко мне, оставьте в покое, я ведь вас не трогаю. Вам непонятны и неинтересны мои игры и мои забавы, так оставьте меня. Но нет, похоже, не оставят.
  
   Долго размышлял, писать об этом или нет, и все же решился. Читая эти строки у Лермонтова, нельзя, как мне кажется, не расстраиваться, недоумевая: за что он так?! Вы догадались, о чем я? Да о стихах любимого поэта "Прощай, немытая Россия...". Известно, что у нас не Люксембург (и слава Богу!), и что никогда не мыли мы свои тротуары, да и вряд ли когда будем их драить, и что пути-дороги наши по-прежнему извилисты и ухабисты, и все же, все же... как он, русский, да еще Лермонтов, посмел такое?! "Немытая"... Это о Святой-то Руси!? Но ведь и "Люблю Отчизну я, но странною любовью..." написано этой же гениальной рукой.
   Бог ему только и судия. А только пришло-таки примирение. Нежданно и с негаданной стороны. Моя добрая жена, в раннем детстве, в Ставрополье, пережившая ужасы немецкой оккупации, поведала как-то, что в ее селе красивые молодки, да и вообще привлекательные женщины, дабы отвязаться от наглых притязаний ненавистных фрицев, сознательно уродовали себя, нацепляя на стройные тела грязные рваные одежды и обстригая пышные косы, вымазывая сажей румяные лица. Вот и хочется сказать всем тем, кто и поныне без устали поносит нас за неказистость нашу: неужто мы не в оккупации живем, да еще такой невиданной доселе духовной оккупации, - как по масштабам своим, так и по подлой жестокости, что ни немцу, ни Бонапарту, ни Батыю и не снилось. Для кого наряжаться-то?! А вот придет День, - только бы ей, родимой, дожить, дотянуть - и тогда предстанет Русь во всей своей ослепительной белизне, невиданной миру красе пред Тем, Кого так долго и терпеливо ожидала, Кому так усердно со слезами молилась, для кого хранила и умножала, и сберегла-таки самую большую драгоценность, самую свою заветную святыню - великую русскую душу.
    
   Да, у Святой Руси - воистину иное предназначение. Послушайте, как замечательно сказано об этом у Максима Яковлева: "Разве не радость принадлежать к народу, которому отвёл Господь такое великое пространство - чуть ли не вполовину земной окружности. А ведь и не зря отвёл, как мне догадывается: должна же быть на Земле хоть одна страна, где бы начало дня на востоке начиналось с возгласа: "Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа"... и так, по мере движения солнца на запад - одна за другой - шла как бы единая нескончаемая Божественная Литургия! И едва затихает у нас на западном берегу, как тут же вспыхивает на восточном... В мире нет такой страны больше, только одна Россия".
  
  
   7. "Стать русскими во-первых и прежде всего..."
  
   Весьма показательная история случилась много лет назад с моим крестником, хорошим врачом и талантливым писателем, Андреем Звонковым. Когда в московском дворике детвора принялась выяснять, - кто какой национальности, он прибежал к отцу и спросил: "Папа, а я кто по национальности?". "Ну, если не знаешь, значит русский", - ответил отец. в такой же мере, как и печальная.
   Так что же это значит - быть русским? И что значит быть русским сегодня? Безусловно, всем миром преодолевать пагубную привычку прибегать по каждому мало-мальски значительному поводу, - как радостного, так и печального свойства, - к спиртному, памятуя поучение Владимира Мономаха: "Лжи остерегайся и пьянства, от этого ведь душа погибает и тело".
   Пугающая статистика о том, что население России ежегодно уменьшается на один миллион человек (!), лукавит, на самом деле, в одном: на это страшное число становится меньше именно русских. Поразмыслим, слово великий означает еще и большой числом. А значит, устойчивое словосочетание великий русский народ, помимо величия духовного, исторического, культурного, включает в себя еще и весьма немаловажную - демографическую - составляющую. А значит, создание крепкой семьи и достойное воспитание собственных детей - это, если хотите, первейший гражданский долг. Что делать тем, которые по тем или иным причинам не могут родить собственных детей? Наверное, вспомнить о том, что сегодня у нас в стране более семисот тысяч сирот: почему бы не поделиться с одним из этих детей частицей своей любви, своего тепла, уюта. Чужих детей, как и чужого горя, не бывает. Это не просто слова. Лично свидетельствую, - чужой поначалу ребенок, проведя под вашей крышей всего лишь несколько дней, постепенно перестанет быть для вас чужим. Пройдет не так много времени и вы сами будете с недоумением вспоминать то время, когда эта мысль вообще могла придти вам в голову. Только вот необходимо отдать малышу часть себя, притом, немалую, дети не признают полумер: полулюбви, полудоброты, полурадости. А именно - своего покоя, благополучия, достатка, сна. Последнее, поверьте, испытание весьма серьезное; особенно, если квартира малогабаритная. Но ничего, ничего, - мы и так многое проспали в этой жизни.
   И раз и навсегда запретить себе говорить о расшалившихся не на шутку детях, что они бесятся!
   А еще - любить свою армию. Да-да, именно такую, какая она сегодня: униженную материально, опозоренную прессой и алчными офицерами, позорной дедовщиной, высмеянную в анекдотах. Какая есть! Какие мы, - такая и армия. Поверьте, глянцевых армий не существует вообще. А эта - наша. И случись что, - именно она будет защищать нас с вами, наших матерей, жен, отцов, дедов, наших детей. Нашу землю, наши храмы, наши святыни, наши дома и наши могилы. Кто, как не они, уже которое десятилетие, невзирая на все тяготы и лишения, потери и ранения, исполняют свой долг, заслоняя нас от оголтелой ненависти ублюдков всех мастей, оберегая от смерти и наркоты: от далекой Пянджской заставы до предгорий Кавказа. И значит, мальчикам надо идти и служить, становиться мужчинами. Просто мы обязаны быть сильными. Как-то услышал и запомнил: когда русские слабеют, - другие звереют. Будем же помнить и о том, что само слово Русь еще тысячелетие назад значило "вооруженный человек", и в этом великий, сокрытый от иноземного уха, смысл.
   Но прежде - придти в Православный храм, дабы найти неложные ответы на вопросы, с которых началась эта глава. Конечно, и здесь не все совершенно. Но поверьте в истинность этих слов: лучшие из русских священников знают то сокровенное, чего не знает больше никто на всем белом свете.
   В этих святых стенах не принято мудрствовать о национальной идее. По той очевидной причине, что она в этих стенах обретается вот уже второе тысячелетие. Неслучайно для каждого церковного человека так святы понятия: вера, Родина, семья. А о какой иной национальной идее может еще идти речь?! И разве не в этой святой лечебнице - пусть непросто, пусть не сразу - преодолеваются соборно болезни и скорби нашего времени. Поразмыслим, разве может вырасти в беспамятстве о своих корнях, о своих предках молодой человек, если сызмальства привычно пишет под диктовку родителей записки, а в них: и живые сродники, и почившие в Бозе. И не будет он поганить душу никакой рок-какафонией, потому как с младых ногтей получил в церкви самое что ни есть правильное музыкальное образование, каковые суть: церковное, классическое и народное. В этих благословенных стенах нет и быть не может сиротства. Папы у тебя нет, мой хороший, бросил вас с мамой, - а как же батюшка? Редко кто из нынешних отцов превзойдет в истинности чувств к своему чаду заботливого священника, разрешающего пред Самим Христом наши бесчисленные прегрешения. Да и для многих женщин, приходящих в храм, священник, помимо многого, что он несет в себе, еще и образец, чего греха таить, - так необходимый - настоящего, состоявшегося мужчины. Сотворенная многими усилиями и молитвенным подвигом неустанного батюшки хорошая церковная община разве ж не земной прообраз небесного братства людей, истинной семьи. Какой замечательный повод задуматься об удивительных традициях русской святости, где все неслучайно, все - Промысл Божий. И не промыслительным ли было, что в самом начале века, принесшего России величайшие беды и скорби, был явлен пронзительной чистоты пример подлинно русской христианской семьи - святых царственных страстотерпцев и мучеников. А ведь именно с нападок на традиционную русскую семью, на ее разрушение направила свои усилия безбожная власть с первых дней своего бесславного правления. Да и нынешние многочисленные разрушители России привычно метят ядовитые стрелы в самое святое, самое сокровенное: в Православную Церковь и русскую семью.
   А ведь сколько раз им казалось, что вот еще немного - и все. Помнится, как еще в моем далеком детстве тогдашний лидер государства грозился в скорости показать по телевизору последнего попа. Ан нет! Храмы позакрывали? Ну что ж, воля ваша. А что, - Христа нет?! И тогда храмом становится человек: небольшого росточка женщина, незрячая от рождения, лишенная, к тому же, способности самостоятельно передвигаться, без аттестатов и дипломов. Да-да, Матронушка наша дорогая, святая молитвенница и скоропослушница, заступница пред Господом Нашим и Его Пречистой Матерью, святыми угодниками за всех нас, прибегающих к ее защите и предстательству, блаженная Московская старица!
   И как же дивно сбылись на ней, родимой, вещие слова Апостола, услышанные им от Самого Господа: "...ибо сила Моя совершается в немощи" (2 Кор 12, 9).
  
   Стать русскими... Это, наверное, еще и поменьше жаловаться: на власти, на погоду, на ближних, да мало ли на что! В том числе и на судьбу, памятуя о том, что судьба значит - Суд Божий, который мы сами себе по мере своей жизни готовим: словами, мыслями, поступками. И если не хватает еще сил полюбить ближнего своего за то, что он русский, то пусть хватит сил на то, чтобы пожалеть его за то, что он русский.
   Куда не приди - только и слышишь: нас, православных, зажимают. Можно подумать, что все мы только-только на свет Божий народились. А где и когда, в какие такие времена нас носили на руках, когда быть православным было легко?! Если не считать довольно непродолжительных - по вселенским меркам - периодов отечественной истории, да еще истории Византийской Империи.
   К примеру, весьма распространенная жалоба - на запрет преподавания Закона Божия в общеобразовательной школе. На что хочется ответить: ну, и слава Богу! Неужто забыли, что целая плеяда отечественных революционеров вышла из священнический семей, из учащихся духовных семинарий, и, как правило, всенепременных отличников по означенному предмету. Как и вождь мирового пролетариата, у которого по Закону Божию в аттестате зрелости значится оценка отлично. Что не помешало ему спустя несколько десятилетий учинить в России такую кровавую Голгофу, которой свет не видывал. Это ему принадлежат и посей день леденящие душу строки: "Чем большее число представителей... реакционного духовенства удастся нам...расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели думать".
   Да и как подумаешь, что это живое трепетное дело попадет в руки наших, ставших притчей во языцех, чиновников - оторопь берет. Предлагаю посмотреть на эту проблему по иному: а что, собственно, мешает учителю, считающего себя православным человеком (вне зависимости от преподаваемой им дисциплины), превратить каждый свой урок в урок Закона Божия, в проповедь Христа. И разве ж не к ним, в первую голову, обращены слова святого апостола Павла: "Горе мне, если не благовествую!" (1 Кор 9, 16). Предвижу возражения: ну, с литературой и историей, скажем, более или менее понятно, там это проще, а как быть с той же математикой или уроком труда? На подобные вопросы нередко приходилось отвечать в различных аудиториях, отвечу и сейчас. Но вначале поясню концептуальный подход к рассматриваемой проблеме, который видится в следующем: задача учителя в этой ситуации заключается вовсе не в передаче своим подопечным некоей суммы конкретных знаний в области богословия. Для этого, помимо формального разрешения, необходимо еще и специальное образование. Как нигде, чрезвычайно актуален именно на этом поприще принцип - не навреди. Куда важнее заронить интерес к вере, к личности Христа. То, что в православном лексиконе именуется ревностью о Боге. Потому как появится ревность, возникнет и интерес. Если же говорить о конкретных знаний о вере, без которых тоже ведь никуда, поверьте, найдут сами, потому как, по слову Спасителя, начнут искать (Лк 11, 9). Только бы случилась та первая искорка, только бы царапнуло детское сердечко наше слово: свежее, доброе, неравнодушное. Но прежде это должно случиться с самим преподавателем.
   Что же о словесности и истории, то здесь не только не проще, а как раз наоборот. Потому как именно здесь потребуется серьезнейшая работа, - настолько все оболгано и искажено. А ведь эти дисциплины, и в самом деле, напрямую связаны с духовным возрастанием личности.
   И почему бы учителю математики не поведать своим чадам о великом русском ученом Иване Панине, умершем в 1942 году в эмиграции, о его своеобразном научном подвиге, не имеющем аналога. Подвергнув Священное Писание математическому анализу, он пришел к поразительным результатам. В библейских текстах, как оказалось, заложены математические закономерности, доказывающие, что самостоятельно человек создать их не мог. Не следует забывать, что Библию творили, с перерывом в 400 лет между Ветхим и Новым Заветом, 1600 лет! Так вот, согласно этим числовым закономерностям, в ней невозможно переставить слово и даже изъять букву или добавить что-то свое. Результатом беспрецедентного труда ученого стал неизбежный вывод о том, что эти закономерности мог спланировать только бесконечно могущественный и мудрый Объект, именуемый в Церкви Богом.
   А академик Борис Раушенбах, который известен ныне не только как великий ученый, разработавший теорию космических траекторий, лежащую в основе всех расчетов при запусках спутников, но и как неповторимый богослов. Рассуждая о тайне Пресвятой Троицы, он апеллирует к понятию трехмерного вектора: его проекции на оси координат имеют независимое существование, но оно берет свое начало в едином пространственном векторе.
   И почему бы учителю физики не привести слова высочайшего авторитета в этой науке, создателя теории относительности и лауреата Нобелевской премии Альберта Эйнштейна: "Я верю в Бога как в личность и по совести могу сказать, что ни одной минуты моей жизни я не был атеистом". На вопрос же об историчности существования Христа великий ученый, как известно, ответил: "Бесспорно! Нельзя читать Евангелие, не чувствуя действительного присутствия Иисуса. Его Личность пульсирует в каждом слове...Правда, я иудей, но лучезарный опыт Иисуса Назорея произвел на меня потрясающее впечатление. Никто так не выражался, как Он. Действительно, есть только одно место на земле, где мы не видим тени, и эта Личность - Иисус Христос. В Нем Бог открылся нам в самом ясном и понятном образе. Его я почитаю".
   К слову, много интересного можно почерпнуть в замечательной книге "Непознанный мир веры", подготовленной и изданной Сретенским монастырем в Москве. Так, на уроках биологии можно было бы привести проникновенные слова замечательного микробиолога и химика Луи Пастера, свидетельствующие о его удивительном понимании веры: "Я мыслил и изучал. Потому и стал верующим, подобно бретонскому крестьянину. А если бы я еще более размышлял и занимался науками, то сделался бы таким верующим, как бретонская крестьянка".
   Горячо любимый автором святитель Лука (Войно-Ясенецкий), выдающийся богослов и профессор, хирург с мировым именем, лауреат Сталинской премии, архиепископ Симферопольский и Крымский в знаменитом трактате "Наука и религия" приводит любопытное исследование профессора Деннерта, пересмотревшего взгляды 262 известных естествоиспытателей, включая великих ученых этой категории, придя к выводу, что из них 2 % было людей нерелигиозных, 6% равнодушных и 92% (!) горячо верующих. И что мешает учителю химии передать своим питомцам слова знаменитого Бойля: "Сопоставленные с Библией все человеческие книги, даже самые лучшие, являются только планетами, заимствующими весь свой свет и сияние от солнца".
   А между тем, среди верующих христиан святитель Лука называет великих Фарадея, Ома, Кулона, Ампера, Вольта, Паскаля, "имена которых увековечены в физике, как нарицательные для обозначения известных физических понятий".
   Почему бы на уроках астрономии, рассказывая о великом Галилее, не поведать и о том, как он некогда начертал своей рукою: "Священное Писание не может ни в коем случае ни говорить зла, ни ошибаться, - изречения его абсолютно и непреложно истинны". Не забыв упомянуть, что и знаменитый Кеплер некогда заключил свой труд по астрономии молитвой, в которой он благодарит Бога, открывшего ему величие природы.
   И если так уж невозможно обойти дарвинскую трактовку теории эволюции, то уместно привести такие его откровения, как: "Я никогда не был атеистом в смысле отрицания Творца" или же "В первую клетку жизнь должна была быть вдохнута Творцом". Святитель Лука в своем трактате приведет немало интересных фактов, которых просто не принято ожидать от многих ученых. О том же Дарвине он пишет, что когда естествоиспытатель Уолес посетил ученого, ему пришлось ждать приема, так как сын хозяина сказал: "Теперь мой папа молится". Как же это не соответствует привычным представлениям, изложенным во множестве школьных учебников, где отец теории эволюции чуть не большевик с солидным партийным стажем. Ну, разве только не участвовал в штурме Зимнего. Которого, к слову, тоже в истории не было. До конца своих дней великий ученый оставался в числе членов и пожертвователей христианской миссии на Огненной земле. Такие вот "альтернативные" биология, физика, химия, астрономия, математика, история...
   И разве ж не интересен тот факт, что в последние годы своей жизни Гоголь, как выясняется, задумал написать книгу по географии России для юношества. Замысел ее, по слову писателя, таков: "Нам нужно живое, а не мертвое изображенье России, та существенная, говорящая ее география, начертанная сильным, живым слогом, которая поставила бы русского лицом к России еще в то первоначальное время его жизни, когда он отдается во власть гувернеров-иностранцев... В успехе ее я надеюсь не столько на свои силы, сколько на любовь к России, слава Богу, беспрестанно во мне увеличивающуюся, на споспешество всех истинно знающих ее людей, которым дорога ее будущая участь и воспитанье собственных детей, а пуще всего на милость и помощь Божью, без которой ничто не совершится...". Для писателя чрезвычайно важно "...чтоб слышна была связь человека с той почвой, на которой он родился". Вот вам и география!
   Что же касается упомянутого в начале главы урока по труду, ныне именуемого технологией, можно предложить ребятам попытаться воссоздать - в миниатюре! - быт жителя одной из окраин Римской империи начала первого тысячелетия от Рождества Христова (которое мы по привычке продолжаем стыдливо именовать нашей эрой). А именно: мебель, домашнюю утварь, ткани, одежду, сам дом, сад. Поверьте, это интересно даже мне самому, за таким учителем труда дети ходили бы по пятам! На записку же, полученную мною некогда от учителя физкультуры ("Закон Божий на уроке технологии понятно, на уроке математики, физики, ботаники тоже понятно, но никакого намека на урок физической культуры?!"), могу ответить, лишь сославшись на слова святого апостола Павла: "Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святаго Духа, Которого имеете вы от Бога, и вы не свои? Ибо вы куплены дорогою ценою. Посему прославляйте Бога и в телах ваших и в душах ваших, которые суть Божии" (1 Кор 6, 19-20). Не зря поучают святые отцы: верующему в Бога все содействует ко благу. Каждый - без исключения - урок может и должен стать благовестием о Христе, отблеском Закона Божия.
   И если по сию пору такие элементы в нашей школьной педагогике все еще величайшая редкость, то причина, как мне кажется, в нашей традиционной инертности, все ждем указаний "оттуда". И еще, возможно, в отсутствии определенной степени мужества в исповедании своей веры, без чего истинного христианина просто не может быть.
   Как важно бывает откровенно признаться себе самому - заслуженному и умудренному годами и опытом - вторив Сократу: а ведь и в самом деле, ничего не знаю. А вслед за этим немало потрудиться, пересмотреть, перекроить, сломать, и - в первую голову - в себе самом. Ей же Богу, давно пора перестать жаловаться: на власти, на начальство, на ближних и дальних. Призыв Господа Иисуса Христа, обращенный ко всем нам сквозь тысячелетия: "Жатвы много, а делателей мало" (Мф 9, 37), как и во все времена, актуален и ныне.
   А еще, вослед святому апостолу постепенно научаться совершенно невероятному, а именно, - всегда радоваться (1 Фес 5, 16)! Как это замечательно у Гоголя, помните? В пророческих словах его так естественно произрастает спасение души из любви к Отчизне: "Поблагодарите Бога прежде всего за то, что Вы русский. Если только возлюбит русский Россию, возлюбит и все, что ни есть в России. К этой любви ведет сам Бог... Но не полюбивши Россию, не полюбить нам братьев своих, а не полюбивши братьев своих, не возгореться нам любовью к Богу, а не возгоревшись любовью к Богу, не спастись Вам".
   Ему вторит преподобный Иустин Попович в своем замечательном труде "Достоевский о Европе и славянстве": "Национализм, освященный и просвещенный Богочеловеком Христом, становится евангельским мостом ко Христову всечеловечеству. Только освященное и просвещенное Христом славянство обретает свое непреходящее значение в мировой истории и через всеславянство ведет к всечеловечеству. Все, что является православным, стремится к одной цели: к братскому объединению всех людей посредством евангельской любви и жертвенного служения всем людям".
  
   Стать русскими... Это, наверное, еще осознание нами, сегодняшними, величия и мудрости государственного устроения в той России, которую мы утратили. Взять, к примеру, тот же национальный вопрос: главным, определяющим считалось вероисповедание отдельно взятого гражданина империи. Еще менее ста лет тому назад народы, населяющие необозримые просторы Российской Империи, различались как православные, мусульмане, иудеи, а не как русские, евреи или башкиры. И совершенно справедливо. Отчетливо это проиллюстрировала досадная ситуация, возникшая лично у меня во время последней переписи населения. Ранним утром к нам в квартиру пожаловали два счетчика (а на деле, две милые смущенные девушки), которые предложили нам с женой заполнить анкеты. Изучив их, я не обнаружил, увы, графы "вероисповедание", чем и поделился с гостьями, предложив дописать недостающую графу от руки. В ответ услышал, что анкета в таком виде будет считаться недействительной. Поясню: надоело постоянное манипулирование средств массовой информации с численностью православных верующих в нынешней России, доходящее нередко до абсурда. А ведь, казалось бы, - чего проще - внеси соответствующую графу в анкету переписи, и будет положен конец спекуляциям. Да одно это придало бы мероприятию общегосударственного масштаба высокий смысл. Спрашивается, зачем вообще понадобилось оно, вобравшее в себя столько людских и финансовых ресурсов, а на деле обернувшееся актом малодушия властей?! А ведь, вспомните, нам пытались внушить важность переписи еще и тем доводом, что, полученные в ее результате данные помогут, дескать, улучшить жизнь граждан нашей страны. В качестве конкретного примера звучали, в частности, обещания оптимизировать на основе полученной информации график работы городского транспорта. А между тем, в зной и дождь, в снег и слякоть народ как толпился на транспортных стоянках, так и толпится поныне...
   И еще. Лично меня, исходя по формальным анкетным данным, устроители переписи, равно как и иных подобных мероприятий, наверняка отнесут к представителям того вероисповедания, которое им покажется наиболее логичным. Но ведь это не так. Таких, как я, не единицы. Нас много.
  
   Когда поведал об этой истории в одной аудитории, получил из зала любопытную записку: "В Казахстане во время переписи включили графу "вероисповедание"; оказалось, что православных на несколько процентов больше. После этого соответствующей графы в российской переписи уже не было". Не знаю, так ли оно было на самом деле, только рассуждая об этом сегодня, невольно вспоминаешь трагические события отечественной истории семидесятилетней давности. В переписи населения СССР, которая состоялась в печально памятном 1937 году графа "вероисповедание" все же была (!). Но именно она повергла безбожные власти, с помпой отмечающие двадцатый юбилей учиненного ими государственного переворота, в состояние шока. Невероятно, но половина опрошенных граждан мужественно отнесла себя к Православию. Реакция властей последовала незамедлительно: все руководители переписи были немедленно расстреляны.
  
   Споры о русском феномене возникли не сейчас, и не с нами, похоже, отомрут. Со временем острота проблемы нисколько не притупилась, сегодня она актуальна как никогда. А потому в заголовок этой главы были вынесены автором слова Ф.М. Достоевского из "Дневника писателя". Его страстным призывом к своему народу, а по сути, лаконичной емкой программой, хотелось бы ее и завершить: "...Если национальная идея русская есть, в конце концов, лишь всемирное общечеловеческое единение, то, значит, вся наша выгода в том, чтобы всем, прекратив все раздоры до времени, стать поскорее русскими и национальными".
  
  
   8. Евангелие для русского
  
   Некогда святые отцы окрестили пятым Евангелием сотворенный Господом мир. Даже не будучи знакомым с каноническими текстами Библии, рассуждали они, более того, не обладая элементарной грамотностью, можно, тем не менее, уверовать в Бога и в грядущее Воскресение лишь... внимательно и любовно наблюдая окружающие нас: звездный небосвод над головой, солнце и луну, землю, по которой ходим, и из которой произрастают колосья будущего хлеба, удивительные плоды и цветы, моря и реки, животных, птиц и рыб, населяющих эти стихии, причудливую смену времен года, дня и ночи, света и тьмы...
   И именно таковым был путь к вере в истинного Бога необычайно красивой и столь же скромной девушки Варвары, родившейся в IV веке по Р.Х. в Финикиии, в богатой и именитой языческой семье - будущей святой великомученицы. В житии ее так и сказано: "Желая постичь истину, она часто, и днем, и ночью, взирала на небо и была объята сильным желанием узнать, кто сотворил такую прекрасную высоту, ширь и светлость неба, внезапно в сердце ее воссиял свет Божественной благодати и открыл умственные очи ее к познанию неведомого для нее Единого Невидимого и Непостижимого Бога, премудро создавшего небо и землю... Так отроковица Варвара училась по творению распознавать Творца; и сбылись на ней слова Давида: "размышляю о всех делах Твоих, рассуждаю о делах рук Твоих" (Пс 142, 5).
   Я же, многогрешный, дерзаю называть русский язык еще одним заветным Евангелием для русского человека. Ибо исконные слова его свидетельствуют нам - "Кто имеет уши слышать, да слышит!" (Мф 11, 15) - о Господе Нашем Иисусе Христе, том сокровенном, что является сердцевиной Его божественного учения. С этого начинались наши рассуждения, этому были посвящены страницы повествования, им же будем его понемногу завершать.
   Так, слова радость и страдание, как выясняется, являются однокорневыми, где буква Т есть подобие Креста. И в этом, только вдумайтесь, заложен величайший смысл. И в самом деле, для того, чтобы мы с вами имели в сердце своем самую великую радость - радость воскрешения распятого Христа и нашего чаемого, по Его несказанному милосердию, будущего воскрешения (а как же иначе, тогда и впрямь, по слову Апостола, "тщетна и вера ваша" (1 Кор 15, 14) - для этого Господь должен был пострадать на Кресте. Какое же утешение слова эти несут всем нам: тебе сегодня радостно, это очень хорошо, но не забывай, помни, чьим страданием куплена эта твоя радость. Тебе сейчас трудно, ты страдаешь? Потерпи, родной, потерпи, как терпел Он, и тогда страдание твое обернется радостью. И все это: и страдание, и радость сотканы воедино вкруг Креста, немыслимы без несения Креста.
   А потому закономерно, что слово счастье так редко встречается в церковном обиходе: есть в нем что-то сиюминутное, скоротечное, то, что сейчас есть. Припомним, сколько любимых нами икон содержат в себе емкое слово радость: "Нечаянная радость", "Трех радостей", "Всех скорбящих радость"... "Радуйся, Радосте наша!..." - поем мы в умилении Богородице нашей. Радостью буквально преизобилует Священно Писание. Так, "Полная Симфония на канонические книги Священного Писания" бесстрастно свидетельствует о том, что слово это используется авторами библейских книг 338 раз, в то время, как счастье - всего лишь 12.
   Радостью-радугой окрасилась лазурная небесная твердь за много тысячелетий до Рождества Христа, знаменую собою великое прощение рода человеческого, дарованного Ною и его потомству как обетование того, что не будет больше гибельного потопа. И это была истинная победа, - то, что приходит по окончании беды.
  
   А между тем, со словом твердь, вернее, с самим понятием этим, тоже все непросто. Помню, как ребенком, впервые услышав его, воспринял его как обозначение чего-то твердого, очень прочного. Ведь это так очевидно, оно само за себя и говорит, только вслушайтесь! Но и много лет спустя, уже будучи студентом-филологом, и позже, впервые взяв в руки Библию, и наткнувшись буквально в первой же главе на: "И назвал Бог твердь небом" (Быт 1, 8), не мог отделаться от чувства какой-то неправильности. Посудите сами, автор этих строк к тому времени неплохо знал то, что называется небом. И не только потому, что изучал в школе географию. Он не раз запускал в него камнем из рогатки и воздушных змеев, прыгал в него отчаянно с крыши, раскрыв над головой старый зонт. Скажете, низко? Хорошо, позже не раз летал по нему на самолете и мог свидетельствовать, что ничего твердого в нем нет. Одна пустота, да облака. Словом, зыбко. А тут - твердь! И только в Церкви, да и то не сразу, пришло, наконец-то, понимание того, что зыбко-то, на самом деле, здесь, на земле, которая кажется такой твердой и надежной. Но которая, на самом-то деле, весьма условна, потому как преходяща. Ведь Он Сам сказал, что "небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут" (Мф 24, 35). А твердь, то самое Небо - вечно. Как вечно Царствие, названное Его именем. И куда Господь вознесся на глазах своих изумленных учеников, обещая вернуться. И ничего прочнее, ничего тверже нет, да и быть не может. И каждый из нас чает обрести надежную почву не на этой, преходящей, а на той незыблемой Тверди.
   Иначе - смерть. То, что смердит. Вспоминаю, как посетив в свое время Давидову Пустынь, когда она находилась еще в начальной стадии возрождения, был изумлен не только огромным количеством ярких бабочек, облепивших его стены в еще холодный мартовский день, но и рассказом молодого монаха об обретении святых мощей. Стоя посреди храма на зыбких досках, припорошенных цементной пылью, он поведал нам, паломникам, о том, как отыскать святые останки помогло... благоухание, доносившееся сквозь толщу земной породы. И оно же различимо ощущалось сейчас в этой восстанавливаемой церкви, больше напоминавшего тогда строительную площадку, вопреки привычным запахам большого ремонта: как веское свидетельство правильно, по Божески, прожитой жизни и отсутствии смерти по ее окончании, по успении.
   И когда при долгожданной и таинственной встрече лицом к Лику не приходится испытывать стыд. Или студ, то есть холод. Так и грубое слово, обозначающее крайнюю степень нравственного падения человека - мразь, есть ничто иное, как мороз, все тот же холод.
   Вот и получается, что стыд, смрад, мразь - это все об аде, это признаки, обозначающее то жуткое место вдали от Бога, уготованное для тех несчастных, что так и не сумели преодолеть собственного окаянства - полного отсутствия покаяния, да-да, того самого иудина греха. Ведь, по слову Апостола Иоанна: "Бог есть любовь, и пребывающий в любви, пребывает в Боге" (1 Ин 4, 16). А значит, нет там и быть не может ни зловония, ни холода, ни мрака.
   В "Слове о полку Игореве" читаем: "Игореве храброго полку не кресити". Чтобы понять смысл этой фразы, нужно раскрыть том словаря Вл. Даля и прочесть о том, что кресать означало некогда огонь. А потому и чудо Воскрешения есть некий таинственный божественный огонь, тепло и свет вопреки адским холоду и мраку.
   Вопреки извечному врагу рода человеческого, ворогу. Да-да, мы не ослышались, именно с ним идентифицирует русское сознание того, кто ныне ассоциируется, как правило, лишь с хищением чужого имущества. Помню, был немало удивлен, прочитав о том, что в монастырях могли простить инока, согрешившего грехом блуда, но никогда - вора. Объяснение на удивление просто и убедительно: блудник, в конечном счете, нанес урон себе, своей бессмертной душе, телу, которое есть храм этой души. Вор же сеет рознь, все начинают подозревать друг друга. В результате возникшего разделения оскудевает любовь. Как в пословице: у кого украли - тому грешней. Воистину, Господь соединяет, а враг разделяет.
   И именно так стали наконец-то понятны в полной мере слова храброго вояки, поручика Ивана Игнатьича из "Капитанской дочки", перед лицом неминуемой гибели повторившего слова своего благородного командира, бросившего в лицо Емельяну Пугачеву в ответ на требование признать его царем и присягнуть: "Ты нам не государь... Ты, дядюшка, вор и самозванец". И вправду, во все времена революции замышляли и осуществляли воры и самозванцы, похищающие у одурманенных ими людей самое драгоценное - Царствие Небесное.
   Закономерно, что эпиграфом к этой повести поставлена автором поговорка: "Береги честь смолоду!". Честь имею, честное слово, честный человек, честной народ, всечестные отцы... как привыкли мы к этим сочетаниям слов, какими естественными, привычными кажутся они нам. А, между тем, смыслом, заложенным в них, может похвастать далеко не всякий язык. Нет, и в них, безусловно, присутствует понятие чести, но, как правило, этот тот самый случай, когда под честью подразумевается некий набор рыцарских, самурайских, джигитских и далее качеств, когда чуть что - и за кинжал. Здесь же - иное. Как тогда прикажете понимать "Честнейшая Херувим"?! Честнейшая - это превосходящая святостью Херувимов. Да во многих языках этого смысла знакомого слова нет вообще!
   Курьезный случай произошел около двух десятилетий назад в одной восточной бывшей союзной республике. Ночной сторож детского сада, малограмотная женщина коренной национальности, упрекнула главного бухгалтера, русскую, в том, что ей недоплатили. Та, в свою очередь, попыталась объяснить, что ей выплатили ровно столько, сколько она заработала. Требовать же больше - нечестно. Той перевели, как смогли, и она устроила скандал. Много дней ходила кругами и, бия себя в грудь, убеждала окружающих в том, что она честная - потому как ...восемнадцать лет живет без мужа. Комизм ситуации усиливался еще и тем, что немолодая женщина, вдобавок к грубому неуживчивому нраву, обладала еще и весьма отталкивающей внешностью, снискав в родном коллективе нелестное прозвище...
   Вот и получается, что русский язык запечатлел общенациональное, некогда не подвергаемое сомнению понимание правильно прожитой жизни, как снискание святости, честности. Когда народ был воистину богатым, если разуметь исконный смысл этого слова, а именно, обожение человека путем стяжания Духа Свята. А потому и известное выражение "быть не в духе" возникло в свое время как обозначение ненормального, неправильного для православного человека состояния; ибо нормально, когда именно в Духе. Это так созвучно словам Спасителя из Нагорной проповеди: "Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше" (Мф 6, 19-21).
   Такому человеку и впрямь ничего не страшно, ведь он воистину - богатырь. Как в известной поговорке: "Если Бог - за нас, кто на нас?".
  
   Прочитывая как-то толкование на Евангелие своего любимого блаженного Феофилакта Болгарского, помню, был пораженный тем, что Вифлеем, в переводе с древнего еврейского, означает Дом Хлеба. Вспомним, ведь Спаситель называл Себя "хлебом, сшедшим с небес" (Мф 6, 41). Оказывается, в тексте Священного Писания нет ни одной "не говорящей" детали: любая мелочь, любой штрих наполнены глубочайшего смысла, открывающегося "имеющим глаза видеть". Каждый шаг Спасителя, каждый жест, время суток, название города или местности, число рыб и хлеба, которыми накормил алчущих, все-все раскрывает пред изумленным читателем совершенно иные, не ведомые прежде, глубины Божественного Откровения. Вот и я, прочитав это место у святого толкователя божественного текста, возрадовался еще и потому, что вспомнил, как Господь называл Себя не просто хлебом (который и должен был явиться, конечно же, из Дома Хлеба!), но и хлебом жизни (Мф 6, 48). И как язык наш запечатлел это откровение! Вспомним, слова хлеб и жизнь, звучащие в исконно русском как жито и живот - однокорневые! Вот и к жизни вечной мы, православные христиане, приобщаемся, находясь еще здесь, на земле, в величайшем Таинстве Евхаристии, вкушая под видом Хлеба Пречистое Тело Христа. Здесь, как и в Евангелии, и в языке нашем, извечно едины и святы - Хлеб и Жизнь.
  
   Одно из поразительных свойств русского языка состоит в том, что порой даже самое незначительное слово, да что там слово - так, словцо, способно, при любовном его рассмотрении, засиять гранями невыразимой красоты, свидетельствуя о Творце. Взять, к примеру, слово пол. Как часто, заполняя разного рода анкеты, и доходя до этой обязательной графы, не преминем шутливо парировать: пиши, мол, пол паркетный. Не сознавая того, как близка эта невинная шутка к подлинному смыслу этого кратенького словца, что возводит нас к самому Священному Писанию, к истории сотворения человека. Вслушаемся: "И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их" (Быт 1, 27). Язык наш запечатлел эту великую тайну творения, когда человек - это мужчина и женщина как единое целое, как две ипостаси нового чина, что сотворил Господь вослед девяти ангельских чинов и "умалил еси малым чем от Ангел" (Пс 8, 6). В отличие от того же малороссийского, английского, азербайджанского и многих иных языков, где понятия мужчина и человек выражены одним словом. А потому пол - это половина, мужская и женская, замысла Божия о человеке.
   Для сравнения, в английском языке пол человека также обозначен тремя буквами, но несколько иначе - sex, и, что примечательно, не нуждается в переводе. А также в комментариях. Не зря кем-то подмечено, что, заглянув в пустую комнату, англоязычный произнесет: nobody, что буквально переводится как - нет тела. В то время, как русский скажет: "Ни души", умудрившись упомянуть бессмертную человеческую душу даже в ситуации, когда речь, по сути, о пустоте.
   Что же касается пола, употребляемого в ином смысле, то происходит оно от древнего способа строительства, когда брали бревно и распиливали его пополам, уложив эти половины рядком плоскими поверхностями.
   Слово же поцелуй (ну, что, казалось бы, в нем особенного?), есть призыв к целостности человека, пусть на одно летучее мгновенье, вопреки миру, который извечно разделяет человеков. А потому и святой апостол Павел призывает нас: "Приветствуйте друг друга лобзанием любви" (1 Пет 5, 13). И как же это разительно отличается от того постыдного зрелища, этих "долгоиграющих" поцелуев взасос, что стали с некоторых пор непременным атрибутом многих наших свадеб. И где гости громко ведут счет, только непонятно чему: может, уровню публичного бесстыдства новобрачных, только-только приступивших к созиданию собственной семьи, которую вера наша издревле именует малой Церковью.
   А ведь слово невеста значит неведение греха, непорочность, а значит чистоту - как духовную, так и телесную. В противовес тем из женщин, кто сподобился этого страшного ведения, а потому и сами страшны - ведьмы. Ими теперь только детишек и пугать.
   Богородица же Наша пребывает присно Невестой Неневестной - как символ Превысшей Небесной Чистоты.
  
   Весьма показательно в этом отношении слово искусство, как обозначение той сферы человеческой деятельности, которая наиболее приближена к его душе. Не могу согласиться с теми, кто склонен видеть здесь одно лишь искушение. Как же тогда искусство слова, иконописи, пения, музыки? Скорее, это некий предупреждающий знак для тех, кто вовлечен в эту сферу, вне зависимости от конкретного рода занятий. Слишком уж много встречается здесь лести и похвал, поклонения кумирам. И если Церковь на протяжении веков призывает чад своих жить "страстями бесстрастными", то в этом мире, о котором автор этих строк, поверьте, знает не понаслышке, наличие страстей, как и вдохновения, является нередко чуть ли не одним из главнейших инструментов профессии и мерилом таланта. Неслучайно в театральной среде бытует невеселая, по сути, шутка о том, что актер - это человек, которому становится скучно всякий раз, когда в его присутствии говорят не о нем. Вообще, сама идея перевоплощения в чужую личность, выставление самых интимных, самых сокрытых движений бессмертной человеческой души на показ, для этой самой души весьма не безобидна. И если слово шоу никак не резонирует с русской душой, то старинное русское название театрального зрелища, перекликающееся по смыслу с иноземным, а именно позор - заставляет о многом задуматься. Таким образом, слово искусство призвано напоминать творческим людям, что они, как никто иной, находятся в непосредственной близости от искушения, и, следовательно, им надлежит пребывать в особой духовной резвости. Прославленным отечественным деятелям искусства: великим Сергею Бондарчуку, Ивану Лапикову, Василию Шукшину, Олегу Жакову, Анатолию Солоницыну, создавшим незабываемые образы русских людей, это, похоже, удалось.
   Что же до вдохновения, о котором упомянули выше, то оно есть прямое свидетельство, указывающее на главного участника творческого процесса, - Того, Кто вдохнул в художника его мысли, чувства, переживания, даровал талант. В конечном счете, вдохнул жизнь в его творение: будь то икона, стихотворная строка или красивая мелодия. Как это созвучно процессу сотворения Богом самого человека: "И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лицо его дыхание жизни, и стал человек душою живою" (Быт 2, 7). Неживое: звук, буква, глина не может одушевиться без участия Бога, без Духа Свята. А потому о лучших творениях сынов человеческих во все времена говорили и будут говорить: здесь рукой художника водил Сам Бог.
   Мне могут возразить, - а как же те творения, выдаваемые за искусство, которые способны лишь унизить образ Божий в человеке, нацелены на это. Увы, мир преизобилует нечистыми духами, не все ангелы светлы и добропобедны. Не секрет, что наиболее искушаемы и склонными искушать других становятся те деятели искусств, кто и впрямь поверил, что, занимаясь творчеством, всерьез способен конкурировать с Самим Творцом. С этого момента проблема из нравственно-философской области плавно перетекает в медицинскую, чему мы с вами "тьму примеров сыщем".
   Такой глубины понятия искусства не встретить в иных языках. Скажем, если перевести его с азербайджанского, то оно будет звучать как хрупкое, нежное ремесло, профессия. В этом случае, согласитесь, речь все же о принципиально ином.
   Главной же целью всякого искусства, без которого, как ни говори, нам не обойтись, главным его оправданием должно быть, наверное, все же стремление угадать и раскрыть человеку замысел Божий о нем самом. Истинное искусство по-особому освящает нашу жизнь подобно тому, как Церковь освящает обычную воду. Ее можно и даже нужно пить, но отныне это - святыня. А потому и пьется по-иному.
  
   Своеобразным мерилом нарастающей апостасии нашего мира и секуляризации общественного сознания является не только искажение, но нередко и опошление подлинного смысла слов, вошедших в наш лексикон из церковной жизни, некогда неразделимой с каждодневным бытованием русского человека. Кто-то, быть может, впервые узнает о том, что слово общежитие пришло к нам из монашеской среды, почему и уставы монастырей называются общежительными. И как же это разительно не похоже на печально знакомые многим из нас разнузданные общаги.
   Так же, как брат, перейдя из церковной лексики в жаргон, выродилось в пошлейшие братва и брателло. И не только форма древнего слова изменилась, уродливой стала сама интонация. Правило, гласящее о том, что важно не столько что, а как - незыблемо во все времена. А ведь именно словом братия чаще всего взывает к нам Господь в Своей Церкви со страниц Священного Писания.
   Неслучайно поэтому Сталин, глава советского государства, с самого начала своего существования отделившего себя от Церкви, в один из самых трагических моментов отечественной истории, выступая в связи с общенациональным бедствием - началом Великой Отечественной войны, обратился к своему народу с традиционным церковным: братья и сестры.
   Читая письма святителя Феофана Затворника к своим духовным чадам, не мог не обратить внимания на то, что он нередко ставил в конце их подпись: доброхот. И какой же язвительно-ироничный смысл приобрело это слов за истекшее время, с какой недоброй интонацией произносится оно ныне.
   То же случилось со словом соревнование, некогда воспринимаемое не как состязание и соперничество за первенство, а совокупность духовных усилий, ревность ко Христу, стремление к святости.
   А правитель - как разительно отличается оно коренным своим смыслом от всевозможных лидеров, генеральных секретарей, президентов и премьер-министров. Только вслушаемся, правитель - это ведь тот, кто призван вести вверенный ему Богом народ по правому, сиречь, спасительному пути, дабы восстал он, когда прейдут времена и наступят сроки, справа, одесную Престола Божия. И как же печально сознавать, что в каждом новом руководителе бесконечно терпеливый народ наш все чает узреть истинного правителя, тогда как унылой вереницей все тянутся и тянутся суть одни кривители.
   А им бы заглянуть - хотя б разок - в Канон Ангелу-хранителю и замереть, прочитав молитвенное обращение к нему: "руководителю мой".
  
   Вспоминаю, как в детстве еще слышал от некоторых взрослых нелестную характеристику, которой они частенько награждали людей непрактичных, а, по сути, тех, кто так и не смог приспособиться к жестким реалиям жизни: не ловчил, не заискивал, не стяжал, старался быть, а не казаться. О таковых неизменно говорили со снисходительной усмешкой, граничащей с жалостью: бедняга, не от мира сего. Вдобавок могли и пальцем покрутить у виска. Да и сегодня такое не редкость, еще и добавят с оттенком плохо скрываемого превосходства: убогий! И как же был я поражен, взяв когда-то в руки Евангелие и прочитав слова Христа, сказанные Им вначале о Себе Самом: "Я не от сего мира" (Ин 8, 23), а позже о Своих учениках: "Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел. Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир" (Ин 15, 18-19). Таким образом, то, что в миру звучит как клеймо, оказывается пред очами Божиими высшей добродетелью. Воистину, тысячу раз прав Апостол: "Ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом" (1 Кор 3, 19).
   Что же касается пресловутой убогости, то слово это не есть обозначение некоей ущербности, в том числе, и физической. Скорее наоборот, - в нем запечатлен статус тех, кто изначально, от рождения, на особом счету у Самого Господа. Как в стихотворении Владимира Лесового:
  
   Пусть я - убогий,
   Но я - у Бога.
  
   Духовная эта глухота началась не сегодня, и не вчера. Поразительно, но мы совершенно спокойно произносим фразы типа "избили друг друга", или же "оскорбили друг друга". Но если вдуматься: друг избил друга! Друг оскорбил (нанес скорбь) друга! А между тем, друг (самый близкий) и другой (чужой) слова однокорневые! Непонятное, а потому необъяснимое здравым смыслом и формальной логикой оказывается совершенно правильным с евангельской точки зрения: мы все другие, потому как разные, и все други, потому как дети Адама и Ева, сотворенных Отцом Небесным.
   А ясли? Да-да, те самые привычные детские ясли, из которых вышли мы с вами, и в которые по сей день наскоро одетых полусонных малышей отводят ранним утром вечно спешащие по делам родители и неторопливые бабушки. Но детскими ясли не могут быть по определению! По той простой причине, что ясли - это кормушка для скота. И только одному Младенцу - а случилось это две тысячи лет назад - не нашлось место под кровом человеческого жилища, так уж случилось. И Его Матери ничего не оставалось, как запеленав Новорожденного, уложить Его в мягкую солому, позволив домашним животным согревать его своим дыханием. Поразительно, но почти два тысячелетия спустя, в далекой северной стране, где к власти пришли безбожники и немедля принялись разрушать храмы и уничтожать священнослужителей, яростно преследовать верующих людей, в этой самой стране женщины и мужчины, многие из которых, возможно, сами участвовали в разгроме церквей и кощунственных богохульных карнавалах, ежеутренне отводили своих малюток в ...детские ясли. Или это русское сердце подсказывало им неслышно, что самое надежное место для их драгоценных чад просто не может называться по-иному. Именно кормушка для скота, где мирно дремала некогда Величайшая Драгоценность мира.
  
   В необычайно сложном и противоречивом процессе формирования нации русский язык и Православная вера, в конечном итоге, явились той созидающей силой, которая сотворила русского человека, его душу, феномен русскости как таковой. Как же хорошо сказал об этом Иван Бунин: "Россия и русское слово (как проявление ее души, ее нравственного строя) есть нечто нераздельное".
   А потому тысячу раз прав Александр Семенович Шишков, утверждая, что "народ российский всегда крепок был языком и верою: язык делал его единомысленным, вера - единосущным". Что же касается загадочной русской души, амплитуда мнений о которой колеблется от высокопарных славословий до откровенного зубоскальства, то, по мнению автора этих строк, разгадка ее проста и сложна одновременно, смотря для кого: в истинно русской душе живет Христос, не понятый, а потому не принятый многими, а более всего "просвещенной" Европой. И душа эта загадочна и непонятна им в той же мере, в каковой загадочен и непонятен для них Сам Спаситель, который и поныне "для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие" (1 Кор 1, 23). В Россию, как и во Христа, и в самом деле, "можно только верить".
  
   Так и слышу разумное, на первый взгляд, возражение: но ведь язык для этого народа куда более древнее понятие, нежели христианская вера. И что на это возразить? Выходит, и вправду чудо. Давным-давно прочел о том, как археологии обнаружили в одной из египетских пирамид закупоренные в древних сосудах зерна пшеницы. Рискнули и высадили их в грунт, и они проросли! Так и язык русский. Изначально был он дарован людям, населяющим эти необозримые просторы, как те потаенные зерна будущего хлеба. Оставалось ожидать божественных солнца и влаги, которыми и стала Православная вера. И явлена была она этому народу вовсе не тысячу лет назад, а гораздо раньше. Вспомним, еще святой апостол Господень Андрей пришел в эти земли, которые позже назовут Киевской Русью, на Валаам, где водрузил в память об этом событии свой каменный крест, предрек процветание здесь христианской веры. И все это проявилось в языке, проросло удивительными по красоте и силе всходами, - живым великорусским языком, в котором всё проповедует нам Самого Христа. Не дадим же вытоптать заветную ниву!
  
   Искренне убежден, что в неотвратимом для каждого из нас финале, когда надлежит, помимо всего иного, держать ответ и за каждое слово (при условии, что нас вообще сочтут достойными диалога!), с нами будут говорить на русском языке. Так какого же качества, какой чистоты язык предъявим, на каком русском, вверенном нам для сохранения и умножения, будем ответствовать пред Судией?!
   Как важно нам осознать это сейчас, пока еще есть время и возможность хоть что-то исправить. Нам, терпящим одно за другим поражения в стремительно сужающемся геополитическом и духовном пространстве. Нам, стремительно уменьшающимся в своей численности, в том числе и матерям, в ужасающем количестве убивающим собственных не рожденных детей. Нам, задыхающимся от табачного дыма и спиртового перегара, неизменно впадающим в уныние и отчаяние. Осознать, наконец, что русский язык - один из последних форпостов самости народа - по-прежнему свидетельствует о высокой миссии, возложенной на русскую нацию, так чудно запечатленной в нем самом.
   Как еще одно подтверждение Богоизбранности нации, нашедшем свое подтверждение в событии вселенского масштаба, происшедшего на берегу реки Свирь, куда в 1485 году из Валаама, повинуясь божественному гласу, пришел для совершения духовного подвига инок Александр, найдя "бор красен зело, место сие было леса и озеро исполнено и красно отвсюду и никтоже там от человек прежде живяще". И где святому, проведшему несколько лет в полном уединении, не вкушая даже хлеба, а питаясь лишь "зелием зде растущим", и позже основавшему здесь обитель, на двадцать третьем году поселения явился большой свет и он услышал исходящее из уст трех лучезарных мужей, вошедших к нему в храм, повеление: "Возлюбленный, якоже видиши в Триех Лицах Глаголющего с тобою, созижди церковь свою во имя Отца и Сына и Святаго Духа, Единосущной Троицы... Аз же ти мир Мой оставлю и мир Мой подам ти".
   И если впервые в истории человечества Троичный Бог явлен был человеческому взору в ветхозаветные времена святому праотцу Аврааму у Мамврийского дуба, то второй раз - на русской земле, русскому святому. В своем знаменитом дневнике святой праведный Иоанн Кронштадтский в 1904 году запишет: "Что значило это явление новозаветному святому - не будем дерзать отвечать. Только будем стремиться почтить эту землю, тот монастырь, который был воздвигнут на севере русской земли по велению Бога-Троицы и самого "новозаветного Авраама" - преподобного отца нашего и чудотворца Александра".
   Воистину, смирение, как одна из доминирующих черт русского национального характера, нередко именуемая в миру скромностью, - тема для отдельного повествования.
  
  
   Долгое прощание
  
   Из уст московского священника с самым простым русским именем, совершившего в свое время надо мною таинство Святого Крещения, довелось как-то услышать слова, сказанные с амвона и глубоко поразившие. С той проповеди, с мысли о родственной, корневой нерасторжимости в языке и в жизни нашей радости и страдания, неразрывной их связи с несением Креста, и началась, наверное, в душе моей эта книга. Обращаясь к пастве, батюшка сказал тогда еще и о том, что, пожалуй, единственное место в мире, где один говорит, а другие молча внимают ему, при этом нисколько не чувствуя себя ущемленными, - Православный храм. С этих слов начинаю, как правило, свои выступления в различных аудиториях, припомнил о них и сейчас. И именно потому, что не стремился никого удивить лингвистическими изысками, или, не приведи Господи, кого-то поучать. Наверняка, некоторые рассуждения мои покажутся кому-то наивными, что тоже не лишено смысла, ведь я писал не научный трактат. Да и желание, водившее рукой моею, было иным, - прежде всего, и более всего - поделиться радостью. Великой и не проходящей с годами, а только усиливающейся, радостью о замечательном, не имеющем себе равных, русском языке.
   Наблюдать, как оказалось, можно не только за погодой и животными, но и за языком. Свидетельствую, что занятие это не менее увлекательное, нежели следить за ходом небесных светил. Что-то удивительное и таинственное происходит тогда с собственной твоей душой. И как хотелось бы поэтому, чтобы книга эта не прерывалась, а продолжена была многими и многими радостными озарениями ее будущих читателей. А еще важно научиться слышать. Ведь и гордое слово наука, значит, по сути, на ухо. И тогда за каждым простым исконным русским словом возникнет пусть небольшое, но чудо. А чудо - это чути, что тоже есть слышание. Потому так близки и понятны слова святого Апостола: "Итак вера от слышания, а слышание от слова Божия" (Рим 10, 17).
   И как бы был обрадован я и вознагражден, если в ком-то размышления эти воспламенили ревность о родной речи, так жестоко попираемой ныне. А возникнет ревность - появится боль. Ну, а боль и любовь - это сестры-близняшки.
  
   Многим я обязан языку. В том числе, и честным знанием об истории народа, из среды которого я вышел. Когда-то приходилось уже писать о том, что наука о языке по точности и глубине не уступит математике. Если даже, последовав совету известного грибоедовского героя, "собрать все книги да и сжечь", а вдобавок переврать или вовсе умолчать подлинную историю народа, останется-таки - пока он еще жив - его устное творчество. Те же пословицы и поговорки не только украшают, обогащая, нашу с вами повседневную речь. Они еще и аккумулируют - для умеющего слышать - тончайшие нюансы этнопсихологии. Иная из них, взятая в отдельности, порой хранит, как в некоем загадочном тайнике, пронеся сквозь нескончаемую вереницу веков, куда больше бесценной информации о людях, выпестовавших ее, нежели иной многотомный высоконаучный изыск.
   Так, моя покойная бабушка, укрощая природную вспыльчивость, нередко переходящую в гневливость, по обыкновению своему, урезонивала меня поговоркой, передаваемой здесь из поколения в поколение, и которая буквально звучит так: враг тебя камнем, а ты его - пловом. Как сейчас помню собственное извечное недоумение по этому поводу: как так, почему?! Из ничего, как известно, ничего не рождается. И если не в этих поразительных словах, как в капле воды океан, отражено то главное, ради чего явлен был миру и принял крестные муки Богочеловек Иисус, то в чем, ответьте, тогда?! А еще не мог не обратить внимание на то, как обращаясь к своим счастливым собратьям - будь то удачная женитьба, отлично сданный экзамен или постройка собственного дома (да мало ли хороших дел!), с пожеланием того же для себя, мои соплеменники непременно попросят везунчика: "Возложи правую руку мне на голову!". Странная традиция, не правда ли, вам она ничего не напоминает? И только придя в Церковь, догадался откуда она, и как возникла та древняя поговорка, откуда многое, непонятное мне доселе. Потому как знал отныне, в каком направлении следует искать ответ, и я нашел его. Воистину, "ищите, и найдете" (Мф 7, 7). Поразительная эта вещь - память, на каком бы уровне не проявлялась, будь то слух, зрение, обоняние. А есть еще память генетическая. Она продолжает жить в людях даже тогда, когда о ней и не помышляют, незримо влияя на слова и поступки, порой вопреки здравому смыслу и безупречной логике. Ведь даже травинка, и та растет на корнях, как любила говаривать моя мудрая бабушка.
  
   Подлинное взросление человека нередко наступает с момента, когда он начинает понимать себя, подлинную мотивацию собственных мыслей и поступков, их происхождение. Наверняка родословные древа заключают в себе, помимо иных, еще и эту функцию. Насколько же важно, в этом контексте, осознание своих подлинных корней, и, в первую очередь, духовных, целой нацией. Замечательный этнолог Лев Николаевич Гумилев замечает в этой связи в известном трактате "Тысячелетия вокруг Каспия": "Часто люди искренне полагают, что прошлое, как бы грандиозно оно не было, исчезло безвозвратно, и, следовательно, никакого значения для сегодняшней, а тем более будущей действительности иметь не может. "Нам нужны современность и знание о ней!" - этот тезис приходится слышать и в беседах за чаем, и в случайных разговорах в поездах, и на научных заседаниях, причем каждый раз с нескрываемым апломбом. Да и как не быть апломбу, если мнение столь очевидно, и оспаривать его может только чудак?! Однако, если подумать, большинство очевидностей ложно. То, что солнце обходит плоскую землю очевидно, но ведь уже некому доказывать, сколь это неправильно... То же и в нашем случае. Достаточно спросить себя, откуда начинается так называемая "современность"? Пять минут тому назад? Или месяц? Или десятилетие? Или век, но если так, то почему не несколько веков? На этот вопрос еще никто не мог ответить. Это первое. И второе, ведь даже момент, любое переживаемое мгновение тут же становится прошлым. А раз так, то оно ничем не отличается от аналогичных же моментов до новой эры или после нее...".
  
   ...Потоками слез и крови орошены эти, омываемые Каспием, благодатные земли, заманчиво простирающиеся для бесчисленных орд завоевателей на важнейшем перекрестке Великого Шелкового Пути. Не миновали их армии Александра Македонского и татаро-монгольская Орда, полчища Тамерлана. Но именно здесь, в древней Кавказской Албании, наряду с Персией, также являющейся родиной предков современных азербайджанцев, восемнадцать веков назад воссиял свет Христовой веры. Первым проповедником христианства в Албании явился Елисей, который был рукоположен первым патриархом Иерусалима, братом Господним Иаковом, получившим себе в удел восточные страны. Ему же приписывают и строительство первой церкви в Албании в местечке Гис, которая была "первоматерью всех церквей на Востоке". По мнению историков, основные районы его проповеди были на территории нынешнего Азербайджана: Огузского района и Карабаха. Таким образом, каталикосы Албании получили рукоположение из самого Иерусалима, начиная со II века по Рождестве Христовом.
   Но уже в середине V века на пути дальнейшей христианизации Албании, Армении и Иберии встал персидский царь Йездигерд II, который хотел насильно навязать народам Закавказья огнепоклонство. Однако вера в этих краях к тому времени настолько окрепла, что вследствие кровопролитной войны он вынужден был изречь: "Кто чему желает поклоняться - пусть и поклоняется".
   Пройдет еще два века, и в этот край хлынут лавиной арабские воины, неся новое учение на острие своих копий. Но соплеменники мои, и ныне упоминая о своей религиозной принадлежности, неизменно добавляют слово "гылындж", что значит меч, памятуя, таким образом, о способе своего обращения в эту веру.
   А ведь к тому времени Кавказская Албания была процветающим государством с высокоразвитой культурой и искусством, сформировавшейся и устоявшейся письменностью, которая продолжала долго существовать и после покорения страны арабами. И лишь в XII в. албанский алфавит, насчитывающий 52 буквы, предается забвению.
   Минует еще два столетиями, и в ходе возникшего здесь крупного народно-освободительного движения под руководством Бабека, беспримерно противостоящего иноземным захватчикам в течение целых двадцати лет, арабским армиям будут нанесены три страшных поражения; только в Азербайджане число его сторонников достигло 300.000 человек.
   Бесстрашного воина сгубило предательство и ему после четвертования отрубили голову. Затем руки, ноги и голову впихнули в живот, облили нефтью и подожгли. Таким же образом поступили и с его братом. Оба при этом не вскрикнули и не проронили ни единого вздоха. И сейчас можно услышать, как на Востоке пугают расшалившихся не на шутку детей "бабайкой", который "придет и накажет". Из тысячелетней глубины дошла до нас эта угроза, ибо так стращали своих непослушных чад арабские матери, на свой манер называя легендарного азербайджанского полководца. Вот и древний историк Ибн Тагриберди свидетельствует, что "Бабек был героем своего времени и храбрецом, которого страшились в Халифате".
   И поныне он свято чтим у себя на родине: воспет во множестве стихов и поэм, ему посвящены научные исследования и симфонические произведения, исторические романы и поэмы. О великом воине снят грандиозный постановочный фильм, его имя присвоено ряду административно-территориальных единиц, его гордым именем продолжают называть новорожденных.
   Но разве ж не вопиющий парадокс, когда у народа, традиционно относимого к магометанству, общепризнанным национальным героем первой величины является историческая личность, мученически погибшая в непримиримой борьбе с теми, кто ...принес на его землю эту самую веру?! Возможно, будущие национальные исследователи, вооружившись прежде мужеством, найдут вразумительный ответ на эту историческую загадку. И не в этой ли критической точке вершится мучительный психологический контрапункт народа, не здесь ли следует искать некий код к разгадке подлинных истоков целой череды его прошлых и нынешних трагических нестроений.
   Азербайджанцы - разделенная нация. В нынешнем Иране их и сегодня проживает втрое больше, нежели на территории собственного суверенного государства. А ведь два тысячелетия назад отсюда, из этой земли, пришли восточные цари, те самые библейские волхвы, чтобы поклониться Предвечному Младенцу и преподнести Ему драгоценные дары, которые по сию пору хранятся в монастыре Святого Павла на Святой горе Афон в Греции. В свое время, к народам, населяющим эти земли, направится для проповеди Евангелия один из учеников Христа, святой апостол Фома. И именно от него те самые волхвы: Мельхиор, Каспар и Валтазар, которых называют еще восточными царями, и чьи святые мощи покоятся ныне в Кельнском соборе, примут Святое Крещение. Другой же святой апостол и ученик Спасителя Варфоломей буде распят, примет мученическую кончину от рук язычников в Баку.
   Для автора этих строк и его соотечественников, большинство которых, возможно, впервые узнает об этой стороне известных событий, которые принято называть еще библейскими, помимо иных, существует еще один существенный аспект. И дело тут не только в том, что мы, в который раз вторя Пушкину, "ленивы и нелюбопытны". И позволю добавить от себя - еще и трусоваты. Чрезвычайно важно, что предки наши не только не находились на обочине мировой истории, как это пытаются представить порой иные лукавые литераторы и историки от политики. Более того, они приходили в непосредственное соприкосновение с ее величайшими вехами, положившими начало отсчету новой, Христовой эры.
  
   А потому на вопрос, задаваемый мне чаще всех иных, о котором терпеливый читатель, надеюсь, догадался и который поначалу ставил меня в тупик, с годами, кажется, пришел ответ. Полагаю, что среди давних предков моих были, - не могли не быть - мученики за веру Христову. И это их святыми молитвами дан мне шанс (но только шанс!) перейти из непроглядной тьмы, в которой я так долго и мучительно копошился, к Свету. Иного объяснения у меня попросту нет, потому как в моей прошлой страшной жизни не нахожу ничего, чем заслужил бы явленную мне милость. И когда десять с половиной лет назад сказал почему-то жене своей, что если не покрещусь, наконец, то умру, даже и тогда не сознавал я того, насколько был близок к истине.
   Ныне же прошу святого мученика Уара, имеющего дерзновение предстательствовать пред Христом об умерших в безверии и некрещенными, молиться Спасителю Нашему:
   о прадеде моем Али Султанбеке Ирзабекове, который верой и правдой служил русскому Царю, дослужился до чина надворного советника, однако, после отставки своей совершил хадж в Мекку, - первый в нашем роду, получивший высшее образование на русском языке,
   о его сыне Шир Алибеке, участнике трех войн, который окончил классическую гимназию и преподавал в ней, а позже университет, Школу красных командиров, дослужился до звания генерал-майора, заведовал отделом ЦК Компартии республики, был репрессирован и четыре года томился в тюремных застенках в ожидании смертного приговора по сфабрикованному политическому обвинению, каким-то чудом был оправдан, до пенсии трудился скромным школьным учителем, знал множество языков, больше всего на свете любил книги, обладал энциклопедической эрудицией и был убежденным атеистом,
   о бабушке моей Бадам-ханум, которая еще в младенчестве моем (так уж сложилось) заменила мне мать, старшей дочери купца первой гильдии Сеид Мамеда Ахундова, вложившего весь свой капитал в приобретение нефтеносного участка земли в бакинском пригороде, экспроприированного позже большевиками, единственная в нашем роду получила высшее образование на национальном языке, схоронила многих своих детей, великая труженица, до последнего своего часа учила в школе малышей, и которая время от времени перепрятывала тетрадь с переписанными ею от руки стихами "запрещенного" поэта Сергея Есенина,
   о деде моем Исрафиле Ибрагимове, отце моей матери, профессиональном революционере, заместителе председателя подпольной большевистской организации Закавказья, по заданию которой работал в руководстве жандармского управления края, после революции ставшем народным комиссаром, возглавившем в республике борьбу с бандитизмом и контрреволюцией, чекисте, в сорок лет, после страшных пыток и издевательств - ему живому выкололи глаза и сожгли бороду его бывшие соратники - казненном своей же властью и сброшенном в безвестный нефтяной колодец, так что и могилы его нет, позже тою же властью реабилитированном и названном ею "рыцарем революции",
   о его жене Любови Азимовой, моей бабушке, уроженке Смоленской губернии, оказавшейся после ареста и гибели мужа с тремя маленькими дочерьми на улице,
   о маме моей, Назакет Ибрагимовой, которая жила много лет со страшным клеймом дочери "врага народа", а на закрытом процессе над палачами своего отца, еще юная, выступала от лица детей репрессированных родителей и после этого много месяцев пролежала в больнице с нервным потрясением, ставшей матерью троих сыновей,
   о моем отце Давуде, который, как и мама, побывал в шкуре сына "врага народа", в войну, еще мальчиком, юнгой ходил на сухогрузе в Иран и тем помогал семье хоть как-то продержаться, пока не было отца и братьев, ушедших на фронт, ставшем позже кадровым офицером, затем инженером, наделенным всевозможными талантами, ни один из которых так и не смог реализовать, и который любил читать мне книги на русском и первый привил мне любовь к литературе, очень любившем жизнь и прожившим ее как сумел,
   о нашем Алике, самом старшем брате отца, необычайно одаренном человеке, который ушел добровольцем на фронт, прибавив себе возраст, был пленен, прошел ад фашистских концлагерей, откуда бежал и сражался партизаном в Греции и Италии, после возвращения на родину был сослан в Сибирь, где прошел еще больший, по его же словам, ад ГУЛАГа, и откуда тоже бежал, даже поступил в медицинский институт, но был изгнан как бывший в плену, и который в возрасте двадцати семи лет умер на руках своей матери глубоким изможденным стариком,
   о старшем брате отца Ниджате, которого в нашей семье за необычайную доброту и детскую наивность называли Пьером Безуховым, кадровом офицере и фронтовике, ставшем позже хорошим врачом, поздно женившемся, все свое свободное время посвящая мне, прожившем с семьей в России, где местные жители называли его отчего-то Николаем Александровичем, одиннадцать лет, и все же вернувшемся после смерти матери на родину, и который когда-то первым сказал мне, еще ребенку, удивительные слова о христианской вере и Христе, Которого очень любил, но так и не дошел до храма,
   и о многих иных... такие разные люди, но все они, до единого, возможно, сами того не осознавая, как это случается порой с людьми, были согреты щедрым Русским Солнцем.
  
   А еще молюсь об упокоении души рабы Божией Евдокии, бабы Дуни, как называли ее в семье моей мамы, и которую не застал, даже фотографии не сохранилось, простой российской деревенской женщине. Она приехала в свое время в Баку, как многие тогда, спасаясь от голода, и стала помощницей в доме моего деда и няней его детей, по сути, второй матерью. Когда же семья "врага народа" оказалась выброшенной на улицу с "волчьим билетом", пошла работать на производство и это спасло мою бабушку Любу, маму и ее сестер от неминуемой голодной смерти, а уже после она нянчила их детей, так и не обзавелась собственной семьей... И если задуматься, что есть Россия в моей жизни и судьбе, то, наряду со многим и многим, объяснимым и не поддающимся объяснению, это еще и баба Дуня.
   За нее, голубушку, в Церкви частицу вынимают.
  
   И напоследок о том, что мучило и не давало покоя много лет и только недавно, кажется, отпустило. А виною всему русская пословица: "Где родился - там и сгодился", что жила во мне ядовитой занозой и немым укором. Будем честны, помимо прав юридических, о которых нам так много ныне твердят, существуют - слава Богу! - права нравственные, которые сегодня не в чести. Есть ли у меня, человека другой национальности, рожденного в ином крае, иной традиции, моральное право говорить, а главное - теперь еще и излагать на бумаге все это? Непростой вопрос, но с некоторых пор все чаще вспоминаю о том, что, в отличие от многих и многих соотечественников моих, родился еще раз в возрасте сорока двух лет. На сей раз для жизни вечной. И произошло это главное событие всей моей жизни в небольшом, но дивном московском храме Преподобного Сергия Радонежского в Крапивниках, Подворье Патриарха Московского и всея Руси. Как в известной песне: "Меня здесь русским именем когда-то нарекли...". Так что, простите, Христа ради, если что не так, и не обессудьте.
  
   Итак, будем прощаться, пора и честь знать. Азербайджанец бодро скажет: "саг ол!", что значит "будь здоров!", а персиянин нежно пропоет: "Худа хафиз", что дословно "препоручаю Богу". Английское "гуд бай" то же, что и "всего доброго". Итальянское "чао!" звучанием своим напомнит нам русское "отчаливай". Турок воскликнет: "хай дэ гюле-гюле!", пожелав напоследок чаще смеяться. Русский, расставаясь, промолвит: "Прощай". Словно попросит прошения за обиды, вольные или невольные, ведь одному Богу ведомо, увидимся ли еще, расставаться же следует с легким сердцем, чтобы не поминали лихом. Вот и я, прощаясь, прошу у вас прощения. За что? Возможно, и за то, что время, потраченное на это чтение, покажется кому-то потерянным зря. И чем могу тогда оправдаться? Наверное, репликой одной шекспировской героини: "Любовью я богаче, чем словами...". И разве ж не случалось порой обидеть человека нечаянно, даже не подозревая об этом.
   Воистину, удивителен язык русский. В нем и прощание - молитва...
    
    
   ... Еще и потому пока дышу,
   Пою и плачу, и молюсь
   По-русски,
   И только так - живу,
   Иначе бы не смог,
   Что полночь заполночь,
   Едва уткнусь в подушку,
   Меня целует
   В черную макушку
   Отец Благий -
   Пресветлый
   Русский
   Бог.
  
  
   Ирзабеков Фазиль Давуд оглы,
   в Святом Крещении Василий
  
   май 2006 г.

источник