Многие молодые настоятели жалуются, что на их приходах не
складывается община. А что такое община? Что делает приход общиной? В
этих и других связанных с общиной вопросах пытался разобраться священник
Федор КОТРЕЛЕВ.
Любовь
«Извините, в вашем храме есть община?» Глаза моей собеседницы, старосты
одного из храмов в центре Москвы, делаются испуганными, мой вопрос как
будто бы привел ее в замешательство. «Нет, нет, -- наконец находится
она, -- у нас никакой общины нет!»
Подобную реакцию можно наблюдать в разговоре с современными
православными довольно часто. Вероятно, это связано с тем, что
современный человек с трудом представляет себе сущность этого явления --
общины. В одном из московских храмов на вопрос об общине мне сказали
прямо: «У нас здесь не секта, у нас приход: хороший, дружный, сплоченный
приход».
Так что же это такое -- община? Само слово, как нетрудно догадаться,
происходит от слова «общее». То есть община предполагает наличие
каких-то связей, объединяющих людей в группу. «Мне кажется, -- говорит
протоиерей Александр Ильяшенко, настоятель московского храма
Всемилостивого Спаса на Новослободской, -- что православная община --
это большая семья, которая собирается в определенном храме, где люди
друг друга знают, где люди друг другу дороги, друг о друге молятся, им
хорошо друг с другом».
Теперь на минуту вернемся к испуганной моим вопросом про общину
старосте. Продолжая разговор, я узнал, что хоть общины у них и «никакой
нет», но все же многие люди общаются между собой помимо храма, имеют
какие-то общие интересы. «Ну а предположим, если кто-то из прихожан
заболеет, попадет в больницу, будет ли приход участвовать в его судьбе?»
-- спросил я. «Ну конечно! -- ответила староста. -- У нас есть на
приходе небольшое сестричество -- несколько женщин, которые всегда в
курсе дел всех наших прихожан, особенно пожилых и одиноких. Они не
только сами навещают заболевших в больницах, но и просят об этом других
прихожан». Во многих православных храмах есть такая инициативная группа
прихожан, которые не дают покоя всем остальным, в хорошем смысле этого
выражения. Почти во всех приходах Москвы, где я проводил опрос, мне об
этом говорили. Где-то прихожане помогают многодетным -- например, в
качестве прогулочных нянь; где-то дежурная за ящиком без труда назовет
всех старичков прихода -- потому что с ними постоянно контактируют
прихожане. Интересно, может быть, община -- это когда ее члены имеют
право требовать заботу о себе от других членов? «Здесь, как и в семье,
забота должна быть не просто долгом, а долгом совести, -- считает отец
Александр Ильяшенко. -- “Требовать” -- это слишком резкое слово, мы
должны строить свои отношения так, чтобы нам самим хотелось помогать
тому, кто нуждается в нашей помощи. Как сказал апостол Павел, “Любовь…
не ищет своего” (1 Кор. 13, 5). Но, конечно, настоятель может обратиться
к прихожанам с призывом помочь тому, кому нужна помощь».
С тем, что в общине нельзя ни от кого ничего требовать, согласен и
настоятель московского храма свв. апп. Петра и Павла в Ясеневе (подворье
Оптиной Пустыни) игумен Мелхиседек (Артюхин): «Нельзя ни в коем случае
начинать с предъявления требований! Думать, что у членов общины должны
быть какие-то обязанности, -- это иллюзия. Обязанности есть только у
нас, у священников. Мы обязаны вытирать сопли, выслушивать, по голове
гладить, разбирать семейные разборки. А как только попросишь что-то
сделать для прихода -- это сразу напрягает! Но вовсе не потому, что люди
такие, а потому, что начинать надо не с этого! Сначала надо сеять, а
потом когда-нибудь пожнешь. Сначала надо показать твою любовь к приходу,
понянчиться с прихожанами, а потом уже потихоньку: “Ребят, храм надо
восстанавливать” или “Помочь надо то-то и то-то”. Но пусть сначала
увидят, что ты пастырь. Мы много и часто говорим о любви, но всегда
говорим, имея в виду любовь к себе. А ведь она должна быть взаимной! И
тогда можно будет сказать общине: “Надо же для храма-то ручками тоже
что-то сделать. Не можешь ручками, оставь копейку, чтобы у батюшки была
возможность не с протянутой рукой по организациям бегать, а духовной
жизнью заниматься, книжки читать, молиться».
Дело
Есть еще один, очень важный фактор, который делает группу людей общиной.
Это общее дело. «Мы ходим с нашими батюшками в детский дом и в
больницу», -- рассказывают прихожане Всехсвятской церкви в Сокольниках.
«Мы собираем и отправляем вещи для тюрем», -- сообщают в Вознесении на
Гороховом поле. «Мы кормим бездомных на Ярославском вокзале», -- говорят
прихожане Покровского храма в Красном Селе. «У нас сестричество». «У
нас еженедельное посещение больницы». «У нас серьезная воскресная школа с
несколькими десятками преподавателей». И так далее, вариантов много. И
нет такого храма, во всяком случае в Москве, где прихожане ничего не
делали бы в свободное от богослужений время. «У нас так, например,
сложилось, -- рассказывает отец Мельхиседек (Артюхин), -- часть прихожан
участвует в службе в доме престарелых и в детском доме. Такие вещи
очень хорошо укрепляют общину, образуется ее костяк. Но тут важно
учесть, что это именно только часть прихожан, ведь все не могут
участвовать в таком служении. У нас сложилось сестричество из сорока
человек, а приход-то гораздо больше! Но многие не могут ездить на
социальное служение в будни, а мы ездим по четвергам. Отсюда вывод:
общину укрепляет еще что-то. И уверен, в первую очередь это храм,
богослужение». «Конечно, -- согласен протоиерей Александр Ильяшенко, --
центром общины должно быть богослужение, причащение Святых Христовых
Таин из одной Чаши. И вот тогда это будет община, то есть духовное
единство, в центре которого Сам Христос. Люди собираются ради Христа и
служат людям в Церкви ради Христа».
Отец Мельхиседек: «У нас очень много сил ушло на то, чтобы привить людям
любовь к храму, чтобы привить понимание, что суббота, воскресенье --
это наша жизнь. Как мы говорили, часто на проповеди повторяли одно и то
же поучение отца Иоанна Кронштадтского, который говорит, что солнце
светит и земля дождит только ради одного -- чтоб произрастал хлеб и было
вино, потому что Литургия -- ось мира, вокруг которой все крутится.
Ведь когда человек входит в жизнь прихода, надо сделать так, чтобы
приход стал для него родным домом, чтобы он, как ветка, привился к лозе.
Причем именно к храму привился. А то бывает, что люди бегают только за
проповедями, бегают только за какими-то наставлениями, за исповедью. И
получается, если батюшка в отпуске, или заболел, или в командировке, то
все, жизнь остановилась. А если он привился к храму, то жизнь не
останавливается. Но как это сделать?»
Пастырь
Святые отцы называют Христа Пастыреначальником, то есть начальником над
пастырями. Какую роль в жизни общины играет священник? «Мы, несколько
десятков человек, в свое время пришли в этот храм вслед за нашим
батюшкой, -- рассказала та самая испуганная староста. -- Сегодня костяк
нашей общины составляют как раз его духовные чада. Мы все его очень
любим, общаемся с ним и помимо храма, перезваниваемся». В любой общине
должен быть объединяющий авторитет, лидер. Для христианской общины
естественно, чтобы таким лидером был не мирянин, а священник. Но этот
момент таит в себе и большую опасность. Отец Александр Ильяшенко
считает, что «священник ни в коем случае не должен допустить, чтобы его
прихожане приходили к нему, к священнику, к человеку. Это тяжелейшее
поражение! Люди должны стремиться к Богу! В греческом языке слово “анти”
означает не только “против”, но и “вместо”. Антихрист -- это тот, кто
приходит вместо Христа. Так вот, пастырь, глава общины рискует стать в
положение того, кто вместо Христа. Нельзя ни в коем случае становиться
на этот путь самообольщения». Как разобраться, куда ты ведешь своих чад:
ко Христу или к себе самому? Единственное средство обезопасить себя от
такого искушения, по мнению отца Александра, -- просить у Господа, чтобы
Он даровал смирение: «Смирение -- это мир с Богом. Вот если на душе
присутствует мир, то тогда и жизнь будет тихой и полезной для
окружающих». Если же главой общины будут руководить гордость, тщеславие,
желание себя как-то проявить, привлечь к себе внимание, достичь
каких-то заметных и всеми признаваемых масштабных результатов, тогда и
жизнь общины может зайти в тупик и принести страдания ее членам,
поскольку в отсутствие пастыря их «жизнь может остановиться», как
заметил отец Мельхиседек (Артюхин).
«Священник должен очень много времени уделять прихожанам, -- уверен отец
Мельхиседек. -- Прежде всего, я считаю, надо проводить регулярные
беседы с прихожанами. У нас, например, каждое воскресенье проходят
беседы для взрослых. Ведь на десяти-пятнадцатиминутной проповеди ты
всего не расскажешь. А тут люди могут задать вопрос священнику напрямую,
и не один на один, а при всех. Ведь бывают наболевшие вопросы, которые
кто-то не может сформулировать и задать, а кто-то другой смог. И еще
есть потрясающая масса фольклора, потрясающая масса “сарафанных”
преданий, которые необходимо развеивать. Вот так, через беседы,
формировался и формируется наш приход».
Однако беседы с прихожанами не единственная форма сплочения общины. По
мнению отца Мельхиседека, «прекрасно сплачивают людей на приходе
совместные паломнические поездки. Поначалу легкие, недалеко: в Лавру, в
Оптину, в Дивеево, потом может быть и подальше: на Валаам, на Соловки, в
Киев, в Почаев… Во время таких поездок ты уже видишь людей в их
повседневной жизни: сутки туда, сутки обратно, там сколько-то дней.
Смотришь, кто как себя ведет у костра, кто посуду моет, кто делится, кто
нарезает, кто первый кидается угостить. И даже из короткой поездки мы
возвращаемся с чувством, что долго друг друга знаем. Никакое другое
время в храме, и даже исповедь, такого знакомства не даст! Все это и
помогает людям, входящим в приход, в общину, полюбить храм, полюбить
богослужение -- ведь уезжаем мы из храма и возвращаемся в храм. Как
домой!»
А я не хочу!
Многие прихожане московских храмов рассказывают, как хорошо, как уютно
им у себя на приходе, где всех знаешь, где все родные и близкие. Но есть
также немалое количество людей, православных, церковных, вполне
благочестивых, у которых либо не появляется желания влиться в жизнь
прихода, либо возникает прямое нежелание какой-либо общей жизни. «Зачем
обязательно чем-то после службы заниматься, куда-то вместе идти, что-то
делать? Мне и так хорошо в храме, я хочу прийти, помолиться и уйти
домой. Друзей мне и так хватает, а церковь все-таки не клуб!» -- говорят
они. «Это, конечно, индивидуально, -- считает отец Александр Ильяшенко.
-- Есть люди нелюдимые, необщительные, и по каким-то причинам им так
лучше. Но чаще все же бывает, что в корне такой позиции лежит
какой-нибудь грех: тщеславие, гордость, обидчивость, неспособность
прощать обиды. Ведь когда мы общаемся, то какие-то конфликты, конечно,
неизбежны. Все мы грешны и вольно или невольно друг друга там задеваем. И
вот если человеку трудно мириться с подобными тяготами, то он и
старается избегать общения». Конечно, время от времени встречаются люди
настолько самоуглубленные, погруженные в свою духовную работу, что им
трудно принимать активное участие в жизни прихода. Но будем честны:
таких людей в современных храмах встретишь нечасто.
Община должна быть открытой
Мой друг рассказывал, как он начинал ходить в один из московских храмов в
центре: «Прихожу, помню, в первый раз. Вижу, все между собой знакомы,
здороваются, целуются. А на меня смотрят как на явного чужака. Одного
спросил о чем-то, тот еле цедит сквозь зубы, мол, что спрашиваешь, сам
что ли не знаешь? А я и правда не знал. В общем, принимали как-то
негостеприимно». Потом, правда, этот человек остался в том храме,
познакомился с кем-то, но все равно до сих пор вспоминает о том первом
дне. «Да, так, к сожалению, часто бывает на наших приходах. Это говорит о
такой самодостаточности, о нежелании или неспособности делиться с
другими, -- считает отец Александр Ильяшенко. -- Мы внутри общины друг
от друга что-то получаем, но вот приходит новый человек, которому нужно
что-то отдать, пусть немного, просто секунду внимания, улыбку. Ему надо
просто помочь войти в общину, помочь найти свое место. И вот тут люди
оказываются зачастую недостаточно щедрыми, духовно скупыми, не желают
делиться тем, что они накопили». Но справедливости ради надо заметить,
что во многих храмах бывает и совсем по-другому: новичка встречают
приветливо, сами заводят разговор после службы, знакомятся. Активный
прихожанин одной из московских церквей рассказывал мне, что на их
немноголюдном приходе видно каждого нового человека: «Вот он один раз
пришел -- это может быть и “захожанин”. Вот второй раз, третий. Видимо,
ему чем-то понравилось у нас или работает близко, удобно. На
третий-четвертый раз мы сами подходим знакомиться». «Прежде всего, сам
пастырь, настоятель храма должен заботиться о том, чтобы община не
замыкалась на самой себе, а была открытой, способной принять новых
членов», -- уверен протоиерей Александр Ильяшенко. Нужно всеми силами
стараться не отпугнуть человека, приходящего в храм, добавляет игумен
Мельхиседек (Артюхин), важно остерегаться скоропалительных выводов о
«захожанах». «Дело было летом, -- рассказывает отец Мелхиседек. --
Выхожу из алтаря, смотрю, в центральной части храма стоит женщина. Вид
-- просто непотребный: лосины, юбки вообще нет, сверху майка с вырезом.
Ужас! Я, как монах, думаю: “Как быть? Мне ведь мимо нее пройти как-то
надо!” Ну и выхожу из алтаря , стараясь не смотреть, и так бочком-бочком
пытаюсь пробежать. А она меня останавливает: “Батюшка, я к вам” . -- “У
вас какой-то вопрос?” А у нее слезы на глазах, плачет: “Батюшка, у меня
вчера дочь из окна выбросилась, что мне делать?” Думаю, ничего себе! В
общем, побеседовали мы с ней. А когда разговор закончился, я ей говорю:
“Вы знаете, когда в следующий раз пойдете в храм, вы не забудьте
одеться”. Она остолбенела! Потом столько извинений было! Оказалось, что,
убитая горем, она в чем ходила по квартире, в том и в храм пришла, а
увидела, в каком она виде, после моих слов! Я на приходе потом несколько
раз этот случай рассказывал: “Вы представляете, если бы кто-то из вас
подошел и сказал: в чем ты пришла?! А человек пришел, убитый горем!
Поэтому не лезьте!”». Отец Мельхиседек уверен, что дежурные в храме
должны быть очень деликатными людьми: «И за ящиком тоже должны быть
воспитанные, образованнейшие и добрейшие люди. Человек за ящиком -- это
лицо прихода, они огромную роль играют!»
Приход = община
Читатель без труда заметит, что во всем нашем рассуждении слова «приход»
и «община» употребляются одинаково часто, могут заменить друг друга.
Вывод напрашивается такой: любой современный приход, ну разве что кроме
совсем молодых, недавно сформировавшихся, может быть назван общиной.
Действительно: куда ни пойдешь, везде прихожане заняты каким-то общим
делом. Везде костяк прихода объединен вокруг священника -- чаще всего
настоятеля. Везде, хотя, конечно, и в разной степени, помогают друг
другу и заботятся о слабых. Что касается любви, то ее, конечно, измерить
нельзя. Но зато можно быть твердо уверенными в словах Христа: «Где двое
или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18, 20). А если
Христос посреди, то, значит, и любовь есть, а если любовь есть, то есть и
община.
Однако утверждение «каждый приход -- община» не означает, что каждый
прихожанин -- член этой самой общины. В любом храме есть люди, которые
регулярно и в течение многих лет бывают здесь за богослужением, но не
знают, как зовут свечницу или просто людей, что молятся рядом. Бывает,
что активных прихожан в буквальном смысле «двое или трое». Но это вовсе
не говорит о том, что в таких храмах нет общины. Она есть, но пока
маленькая. И дело настоятеля -- с помощью членов общины сделать так,
чтобы как можно больше прихожан стали общиной.