«Братьев
Карамазовых» я впервые прочитала в 20 лет. Помню, как эта книга
потрясла все мое существо: и ум, и волю, и сердце, вдруг возгоревшееся
непреодолимым желанием подражать «раннему человеколюбцу Алеше».
Но
больше всего меня поразила Легенда, или Поэма о великом инквизиторе,
которую русские философы единодушно называли венцом всего творчества
Федора Михайловича Достоевского. Он смог поместить героев в такие
«силовые поля» отношений, и придать им такую свободу, что когда читаешь,
сбивается дыхание и с замиранием бьется сердце.
О значении
«Легенды» для русского самосознания и о гениальных прозрениях, скрытых в
ней, писали Розанов, Бердяев, Лосский, Флоренский… Да и сегодня
«Легенда» продолжает составлять одну из основ русской религиозной мысли.
В
ней - прозрение не только о католичестве и будущих тоталитарных
режимах, но и о слабостях человеческой природы, могущих привести к
трагедии отпадения от Бога. Достоевский словно предупреждает нас,
современных православных людей, о тех соблазнах и искушениях, которые
встают перед каждым человеком на его пути ко Христу.
Поэтому всмотримся пристальнее в «Легенду о великом инквизиторе».
«Исправить» дело Христа
Вкратце
содержание «Легенды» таково: кардинал Римской церкви и великий
инквизитор страны решает «исправить ошибки Христа», совершенные Им в
пустыне. Как известно, Христос, отвергнув тройное искушение сатаны,
призвал людей жить в Духе и истине, в предельной свободе и предельной
ответственности.Но, по мнению инквизитора, нести такую
ответственность, выдерживать такую свободу, существовать в столь чистом
Духе многим людям не под силу. И тогда инквизитор, чтобы сделать людей
«счастливыми», «обновляет» христианство, исключив из него то, что
превышает возможности большинства своих пасомых.
Свободу он заменяет «авторитетом», Дух - «чудом», истину - «тайной». Теперь людям
больше не нужно совершать трудный выбор, мучительно размышлять и
сомневаться в поисках правды. Все за них решают избранные, умные и
сильные личности. А остальным достаточно хлеба, чувственных наслаждений и
безопасности, чтобы чувствовать себя счастливыми.
«Зачем же Ты пришел нам мешать? Ибо Ты пришел нам мешать и Сам это знаешь», - говорит инквизитор вновь пришедшему в мир Христу.
Христос
в ответ молча целует девяностолетнего старца в монашеской рясе.
Инквизитор, посадивший Христа в тюрьму, отпускает Его, провожая словами:
«Ступай и не приходи более... не приходи вовсе... никогда, никогда!»
Страшный дар свободы
«Только
теперь, когда мы побороли свободу, стало возможным помыслить в первый
раз о счастии людей», - произносит инквизитор у Достоевского. «И люди
обрадовались, что их вновь повели как стадо и что с сердец их снят,
наконец, столь страшный дар, принесший им столько муки…»
Бог дал
человеку дар свободы, дар огромный и страшный, ибо свобода может сделать
человека богоподобным, но может и соблазнить, ввести в искушение,
ввергнуть в бездну греха. Достоевский, как считает Бердяев, в своей
легенде «предоставляет человеку идти путем свободного принятия той
Истины, которая должна сделать человека окончательно свободным».
Но страшный дар свободы и связанную с ним ответственность мы, увы, не всегда можем понести достойно.
Мы
порой не знаем, что делать с собственной свободой, к чему ее приложить и
куда девать. Так и хочется возложить бремя нравственного выбора на
чьи-нибудь могучие плечи, следуя утверждению великого инквизитора, что
«нет заботы беспрерывнее и мучительнее для человека, как, оставшись
свободным, сыскать поскорее того, пред кем преклониться…»
В
глубочайшей по замыслу легенде Достоевского, по мнению Василия Розанова,
«самая горячая любовь к человеку сливается с совершенным к нему
презрением, безбрежный скептицизм - с пламенною верою, сомнение в зыбких
силах человека - с твердою верою в достаточность своих сил для всякого
подвига…»
Тайна и авторитет
Три силы, по
мысли инквизитора, способны дать счастье людям: чудо, тайна и авторитет.
Тайна укрепляет людей в вере и жизни, потому что люди склонны ждать
помощи от горних сил, но вера их, как правило, слаба и неопределенна.
«Не свободное решение сердец их важно и не любовь, а тайна, которой они
повиноваться должны слепо, даже мимо их совести», - говорит инквизитор.
Но
люди преклоняются перед тайной лишь в том случае, если за ней стоит
какой-то авторитет. В духовной сфере еще более, чем в материальной,
человек стремится найти опору в лице высшей инстанции, которая способна
разрешить его сомнения.
Достоевский предостерегает нас от
соблазна доверять человеку больше, чем Богу; избегая труда разбираться в
истинах Евангелия, с готовностью повиноваться любому мало-мальски
авторитетному человеку.
К сожалению, сегодня среди многих
верующих популярен принцип великого инквизитора, так любимый сектантами:
«фюрер (в нашем случае – батюшка) думает за нас».
Искушение чудом
Еще
одно серьезное искушение, о котором говорит Достоевский – искушение
чудом. Инквизитор вопрошает Христа: «Так ли создана природа
человеческая, чтоб отвергнуть чудо и в такие страшные моменты жизни,
моменты самых страшных основных и мучительных душевных вопросов
своих оставаться лишь со свободным решением сердца?
О, Ты знал,
что подвиг Твой сохранится в книгах, достигнет глубины времен и
последних пределов земли, и понадеялся, что, следуя Тебе, и человек
останется с Богом, не нуждаясь в чуде. Но Ты не знал, что чуть лишь
человек отвергнет чудо, то тотчас отвергнет и Бога, ибо человек ищет
не столько Бога, сколько чудес…».
В «Братьях Карамазовых»
Достоевский подробно описывает атмосферу ожидания чуда, где каждый
страждущий напоминает хищника, ждущего свою добычу. Больные жаждут
исцеления, сомневающиеся - укрепления веры, унывающие – утешения… И
когда чуда не происходит (мощи старца Зосимы «провоняли»), в
православном народе-богоносце начинается ропот.
Не с такой ли
жадностью зачастую требуем чудес и мы, современные христиане? Остаться с
Богом, не нуждаясь в чуде даже в самые страшные моменты жизни, - кто из
нас способен на такой подвиг веры?
Искать Бога в скорбях
Во
все времена Господь по Своей жалости и любви входил в жизнь людей,
исцелял, воскрешал, подавал утешение. И мы решили, что так и должно
быть, что святые должны работать на нас, что их прямая обязанность
избавлять нас от болезней и неприятностей, утешать, исполнять наши
желания.
При
этом мы совершенно забываем о том, для чего нам даются скорби. Хотя,
как сказал священник Алексий Уминский, «скорби случаются с нами не для
того, чтобы мы от них мгновенно избавились, а чтобы с их помощью смогли
понять что-то важное, относящееся к вечной жизни вечной души, и не будь
этих скорбей, мы бы никогда не изменились».
Но, даже отправляясь
за тридевять земель к чудотворным мощам, мы думаем о земном, меряя все
земным благополучием, подтверждая страшные слова великого инквизитора:
«Ты
обещал им хлеб небесный, но повторяю опять, может ли он сравниться в
глазах слабого, вечно порочного и вечно неблагодарного людского племени с
земным? И если за Тобою во имя небесного пойдут тысячи и десятки тысяч,
то что станется с миллионами и с десятками тысяч миллионов существ,
которые не в силах будут пренебречь хлебом земным для небесного?..»
Писатель - пророк
В
образе великого инквизитора Достоевский воплотил все сомнения, всю мощь
атеизма и все то зло, которое в этом мире направлено против Христа.
Знаменитый русский художник И. Н. Крамской писал:
«После
«Карамазовых» несколько раз я с ужасом оглядывался кругом и удивлялся,
что все идет по-старому и что мир не перевернулся на своей оси.
Казалось, как после «Великого инквизитора» могут быть люди, обирающие
ближнего; политики, открыто исповедующие лицемерие; архиереи, спокойно
полагающие, что дело Христа своим чередом, а практика жизни своим.
Словом, это нечто до такой степени пророческое, огненное,
апокалипсическое, что казалось невозможным остаться на том месте, где мы
были вчера, носить те чувства, которыми мы питались, думать о
чем-нибудь, кроме Страшного Дня судного…»
В голодном и страшном 1921 году русский писатель Алексей Ремизов восклицал:
«Достоевский
- это Россия. И нет России без Достоевского… Кто, откуда пришел он?..
На какую Голгофу - без срока - чтобы словом содрогнуть человеческие
души, зажечь землю и... дать ответ за всю боль и грех человека, за
бунтующую Россию…».
И сегодня, читая Достоевского, мы поражаемся и
долго еще будем поражаться его проникающим в сердцевину души прозрениям
о человеке.